Яромир проводил ее фигурку взглядом и разочарованно заметил:
— Вот нравы! Не то, что у нас. У них, поди, и публичных домов нет.
— Кто о чем… — пробормотал Ждан, покраснев.
— А что, — вдруг спросил шатренец, — у тебя девки-то и не было, наверное?
— Не твое дело!
— Ты так краснеешь, как будто я собираюсь делать тебе неприличные предложения. И все таки?
— Замолчите! — еще более красная Велимира смотрела на них с укором, — хватит доставать друг друга!
Яр ухмыльнулся, а парень пробормотал себе под нос что-то ну очень нецензурное.
Дарен поднял на них взгляд и вздохнул: пусть дурачатся и препираются, пока у них есть на это время.
Скоро все изменится, совсем скоро.
— Да, Броня, — войник почесал хрюкнувшего от удовольствия коня за ухом, — одни мы с тобой остались.
Броний поднял на хозяина грустные янтарные глаза и ткнулся мордой ему в плечо: мол, все будет хорошо.
Но Дар, проводив взглядом очередной раскрашенный красками листик, неведомо как оказавшийся в этой пустыни, уже не знал, будет ли вообще это "все". И эти улочки, и это необъятное небо, и эти мальчишки, устраивающие перепалку в каждый свободный момент, и эта необыкновенная девушка, с которой он почему-то постоянно ругается…
Будет ли это все?
Но всеведущие боги молчали.
И Осень тоже не спешила давать ответ.
ГЛАВА 13 ПРАВО ВЫБИРАТЬ
После красно-желтых дней
Начнется и кончится зима.
Горе ты мое, туман,
Не печалься — гляди веселей.
И я вернусь домой
Со щитом, а, может быть, на щите;
В серебре, а, может быть, в нищете,
Но как можно скорей.
(Виктор Цой)
Небо синело над выцветшими крышами домов, будто бы издеваясь над выжженной белизной дорог. Ветер то стихал, то снова бросался в песком в глаза одиноким прохожим, а солнце безмолвствовало.
Присутствие Осени здесь чувствовалось иначе — без золота опавших листьев, без влажности ночного дождя. Лишь ночью, поглядев в прозрачно-звездную бесконечность неба, можно было понять, что Золотая Хозяйка давно уже уютно устроилась и здесь, на Яцире, свернувшись теплым пушистым комочком.
— …и не было у жизни ни конца, ни края; и запах черемухи слился воедино с запахом прелой листвы и талого снега. И все чародейство, что было в мире, было одарено и наказано в одно и то же время. Обрели могучие из могучих силу, разделенную на три части, и вместе с ней — кошачий облик, как дань вечной Осени, — голос жреца, необычно сильный и властный, волнами раскатывался под стенами храма, отражаясь от гладких отполированных стен и округлого купола, будто вдавленного в свод какой-то неведомой силой.
— А что, — Ждан толкнул Велимиру в бок, — раньше вы не становились кошками?
Девушка молчала, вслушиваясь в речь служителя и одновременно тревожно поглядывая на бледное, изрисованное шрамами лицо Дарена.
— Ждан, ты мне мешаешь.
— А что ты делаешь?
Чаровница не ответила.
— Ладно, ладно… — буркнул парень, снова устремляя взгляд на жреца и зевая, не утруждая себя прикрыть рот ладонью.
Девушка снова скосила глаза на Дарена. Она точно знала, что в кармане его черной рубахи лежит измятый и замусоленный до дыр листочек с текстом пророчества. А еще сейчас, здесь, она явственно ощущала проклятие, нависшее над ним. Оно чернело вороным пером на протяжение всей его Нити, и обрывалось вместе с нею же…
Веля сглотнула в горле ком и поспешно отвернулась. Многое же она на себя взяла: стать посредником Осени! Раньше казалось, что все легко, что все — лишь пылинка на ладони, которую сдуть не составит труда. Суженый? Как-нибудь переживем. И не жалко будет, когда умрет.
Юная чаровница сжала кулачки, да так, что прорезала ногтями следы на ладонях. Как она могла так думать? Неужели ее сердце настолько очерствело среди скота, который смел называться ее родственниками? Нет, нет! Глупая, глупая девочка! Как она могла так заблуждаться? Осени же виднее, где прольется багряный свет и на чьи ладони.
Теперь Велимира и сама желала больше жизни того, чего больше всего опасалась всего год назад. Потерять его, даже не успев обрести? Нет уж, это уже слишком!
— Что с тобой? — Яромир тронул ее за плечо, — все нормально?
Нет!
— Да, — она заставила себя улыбнуться, — все хорошо. Просто задумалась.