— А это что? — вдруг спросил Ждан, указывая куда-то вниз.
— Где? — растерялась девушка.
— На ногах у тебя! — он только заметил эту ужасную обувь, от которой он в свои семнадцать уже отказался, — ты так и собираешься в лаптях ездить по миру?
В этот раз парень злился больше на себя, чем на Велю: как это он за несколько дней совместного пути ухитрялся не замечать вот это вот, а?
— Но…
— Боги! — проскулил Ждан и просящее посмотрел в спину войнику, — Дарен, заскочим по дороге в лавку?
Тот, заплетая на ходу косу, лишь вздохнул, видимо заметив "туфельки" чаровницы еще раньшее:
— И не в одну.
— В смысле? — не понял парень.
— В смысле, вы рядом с моим конем всю дорогу бежать будете?
На пылинку воцарилась тишина.
— Ой…
Велимира покраснела и прикрыла рот ладошкой. Стыд-то какой! На чужие деньги!
— Да, — Ждан тоже явно смутился, — об этом я как-то не подумал…
— Тебе это, судя по всему, вообще почти не свойственно, — "успокоил" его Дар, доплетая косу.
Но в этот раз никто ему отвечать не стал.
В обувной лавке путники проторчали с полпобега, но две пары приличной обуви из готового девушке все-таки подобрали. Впрочем, в одежную тоже пришлось заглянуть, так как Велины брюки представляли собой штопанную тряпку. В ответ на ее горячие протесты по этому поводу Ждан с Дареном, переглянувшись, в один голос заявили, что поедут одни. Девушка, между прочим, ни капельки им не поверила, но рисковать не решила. Лошадь — кроткую серую красавицу Сташу — они купили, почти не торгуясь. Велимира вздохнула с облегчением: хорошо, что они со Жданом вместе поедут, а то одна она в седле держалась не очень хорошо.
Дарен нервничал, и с каждой волной, утекающей сквозь пальцы, это ощущалось все сильнее. Веля никак не могла подстроиться под его шаг, но высказывать что-либо вслух не решалась.
Она уже не видела его пути. Вместо него были сплошные еле видные тропки и бесконечные развилки, уходящие в туман. Туман, пожалуй, остался единственным неизменяемым составляющим его Нити. Амулет Анрода делал свое дело: судьба войника стиралась. Она знала, что впереди их ждет нечто… плохое? Но предчувствия эти не имели под собой никакой основы. А спросить она так и не решилась.
К вечеру путники добрались до маленькой весницы, чьи заборы подошли почти вплотную к лесу. Гостильни в ней не оказалось, но один дедок почти задаром предоставил кров в своем ветхом домике. Ждан хотел было фыркнуть на прогнившую крышу, но, заметив красноречивый взгляд Дарена, захлопнул уже было открывшийся рот и, едва не стукнувшись белокурой головой о дверную балку, зашел в дом вслед за Велимирой.
Девушку устраивал же любой кров: лишь бы все шло так, как правильно. Впрочем, она и сама себе пока плохо представляла, как именно дальше развернутся их Нити, но готова была дать руку на отсечение: грядет что-то такое, что перевернет все, что было раньше, с ног на голову.
Войник тоже не слишком огорчился тому, что вместо городского клоповника, по недосмотру Оара именующегося гостильней, будет уютная комната и чуть протекающая крыша. В конце концов, дождь ночью если и будет, то всегда можно подставить тазик. А может и не придется вовсе.
— В печке картошка осталась, — просвещал Велю дед, — на подоконнике — масло. Хлеба сходи попроси у Аревы, первый левый дом в середине.
Девушка энергично кивала, краем глаза следя за очередным переругиванием Ждана и Дарена. Вот петухи, никак успокоиться не могут! Впрочем… Как говорили у них в веснице: чем бы дитя не тешилось, лишь бы не вешалось. А до прилюдной драки тут вряд ли дойдет. Ладно, пускай их. Она лучше пока за хлебом сходит. Веля вздохнула и дернула ручку двери со словами:
— Я пошла!
— Можно было бы до следующей весницы добраться, — проворчал Ждан, когда они вошли.
Дарен, оглядывая прореху в крыше, рассеянно ответил:
— Она еще меньше этой. Вряд ли бы мы смогли там найти что-то лучше.
— Но попытаться-то стоило!
— Чтобы потом ночью ехать обратно? — Дар посмотрел на Ждана, как на полного дурака, отчего парень оскорбился до глубины души.
— Я же как лучше хочу!
Войник хмыкнул, с грохотом выволакивая из-за печи железный таз и ставя его под дырку (на всякий случай):
— Благими намерениями дорога к дьяболу выстлана.
— Тоже мне, проповедник нашелся, — пробурчал парень.
Дарен встал и отряхнул ладони: таз оказался на редкость пыльным.
— Я тебя не держу. Хоть сейчас катись на все четыре стороны.
— Ну нет уж!
— Тогда помалкивай.