У нас же группа окопавшихся бюрократов в лице директора, председателя месткома, редактора стенгазеты и многих других черствых и равнодушных людей (подхалимов!) не только проходят мимо, но и окружают заговором молчания, а некоторые вообще встречают насмешками бесспорный факт риска жизнью, который произошел в нашем пресловутом учреждении.
Опишу все подробно: семнадцатого мая во время массовки…»
ЖЕРТВА
Владимир Иванович Болотин не мечтал о лаврах журналиста. Он вполне довольствовался должностью прораба. Слава сама постучалась к нему в лице сотрудника городской газеты Саши Летуновского.
Саша разложил на столе Болотина папку, блокнот, авторучку и сказал, фамильярно улыбаясь:
— По вашу душу, Владимир Иванович!
Владимир Иванович уважал печать. Особенно его волновали статьи под заголовками «А воз и ныне там» или «Ценные материалы под снегом». Начинал он их читать с замиранием сердца, но, убедившись, что речь идет о другом строительном объекте, удовлетворенно говорил уборщице:
— Читала, тетя Клаша? Васильева из СМУ-2 продернули. Ну и дела!
Поэтому сейчас он понимающе закивал:
— Давайте, давайте! Вам что, смету, отчет, чертежи?
— Я, Владимир Иванович, по другому делу. Вы должны стать нашим сотрудником.
— Что-о-о?
— Не пугайтесь. В нашей редакции, понимаете, такое дело заварилось — прямо пожар! Старик наш — ну, главный, — буйствует. Оказывается, мало мы привлекаем актив. Старик сегодня прямо взбесился: вынь и положь ему рабкоров. Я подумал-подумал — да к вам!
— Как же… — замялся Владимир Иванович. — Образование у меня неоконченное… Да и слогом владею в недостаточном количестве…
Саша замахал руками:
— Так ничего и не нужно. Вы только подпишите: «Прораб В. Болотин». И все. А остальное я сам напишу. У меня есть тут один очерк, вообще-то он о студентах педучилища, ну да немного подправим — будет о строителях… Значит, так: кто у вас из молодежи?
На другой день прораб Владимир Иванович читал в газете свой очерк «Молодые строители»:
«По-утреннему светлое солнце озаряло своими какими-то золотистыми лучами улицы нашего города — дома, заборы, деревья, тротуары. В предутренней тишине как бы вырисовывались величественные силуэты стройобъекта. Бодро идущий по улице парень с простым рабочим лицом — Лепехин М. П., 1940 года рождения, комсомолец, бригадир монтажников, шутливо заметил своей напарнице, гибкой, как камышинка, девушке с открытым русским лицом и бегающими смешинками в глазах Ане Грищенко, каменщице из соседней бригады:
— Когда мы доведем нашу кладку до самого солнца, я сниму его и подарю тебе!..
— А я тебе подарю созвездие Персея, — лукаво ответила девушка, потупившись и зардевшись.
Они имели право так говорить, так как каждый из них выполнял квартальный план на 119 %».
Внизу стояла подпись: «В. Болотин, прораб».
Зазвонил телефон. Владимир Иванович услышал голос Саши:
— Ну, как? Прочитали? Понравилось?
— Ничего… — сказал Владимир Иванович. — Ловко закручено!.. Только вот неувязка насчет Грищенко. Девка она грубая, прямо-таки скандалистка, можно сказать. А тут — «потупясь, зардевшись…»
— Это ничего!.. Это для обрисовки внутреннего облика. Сойдет! — заверил Саша.
Прочитав очерк, жена Владимира Ивановича подозрительно на него посмотрела.
— «Гибкой, как камышинка»… А ты откуда знаешь, какая она: гибкая или не гибкая?
Владимир Иванович поперхнулся щами.
Довольно скоро Владимир Иванович привык к славе корреспондента и с удовольствием читал «свои» материалы о беспорядках в чайной, об автобусном движении и озеленении улиц.
Уходя из людной конторки, он теперь говорил уборщице:
— Тетя Клаша, из редакции позвонят, скажи, буду через час. Гранки задерживают, а у меня подвал идет…
Раз водопроводчик Коля Степанов, занимавшийся в свободное время живописью, показал Владимиру Ивановичу номер газеты с подборкой читательских писем о выставке молодых художников:
— Вы как-то странно тут написали: «В картине Н. Степанова перед нами предстают русские поля, озаренные по-утреннему светлыми лучами…» А у меня в картине и вовсе закат, а не утро.
Владимир Иванович подумал и наставительно сказал:
— Как тебе объяснить популярно?.. У нас в редакции специфика. А раз у тебя не разберешь, что нарисовано, — утро или вечер, значит художник ты от слова «худо». Так-то. А вообще, чего ты волнуешься? О тебе положительный материал дают? И будь доволен. Ну и нар-род!..