— И что? — вскинет брови Арнольдыч. Он такой: вскинет брови — и все тут.
— У вас срочные бумаги по отгрузке оборудования ударным стройкам маринуются! — вспыхнет Скороспелов. — Мне сообщили.
— Донесли, хотите сказать? — не моргнет глазом Арнольдыч.
— Ну, в общем, — не выдержит Скороспелов и хлопнет ладонью по столу, — хватит! Предлагаю по собственному желанию!
— Да, — встрепенется Хомичев, — лучше — по собственному.
— Не угодил, значит? — без страха будет переводить взгляд Арнольдыч с одного на другого.
— Честью просим! — нажмет ладонью на стол Скороспелов.
— То есть с честью проводим, — разъяснит Хомичев. — Выходное пособие организуем, — а?
— Пособие? — помолчав скажет Арнольдыч. — Ладно тогда, — лениво согласится он. — Подумаю. Лето придет, буду работу подыскивать. А сейчас зима, — холодно. Все у вас, товарищи-братове? Допобаченья, если так.
И уйдет из кабинета ровным шагом.
— Шаромыжник! — побагровеет от возмущения Скороспелов.
— Хорошо, — начнет потирать ладони Хомичев. — Вы все слышали? Обещание к лету уйти он дал! Летом мы его и прижмем. А увольнять его так просто нельзя. Месячный испытательный срок он прошел? Прошел. Девять месяцев под ногами путается? Путается. А на собраниях критикует руководство — то есть нас… Теперь он поставит вопрос так, что его, мол, за критику хотят прогнать…
— Ага! — подхватил Бабкин. — Он же говорит: «А что я, КЗОТ нарушаю? Нет! Что я такого сделал?»
И действительно, что?..
ГОЛОВОЛОМКА
— Ждете? — громко и весело спросил Илья Ильич Гогуля, входя в свой кабинет и потирая ладони. — Тоскуете, бедненькие?
Так приподнято обратился Илья Ильич к деловым бумагам, лежащим на столе.
— Ничего, ничего. Бумага — она все должна терпеть. Так уж ей по пословице положено, — бодро продолжал он, подходя к столу. — Сейчас мы вам зададим работу. Одни из вас полетят на согласование, другие разбегутся с отказами…
Бумаги покорно выслушивали речь Гогули.
— Вот мы садимся, — сказал Илья Ильич, — садимся, берем авторучку…
Гогуля только что ходил по отделам районного управления «Сельхозстрой», в котором служил заместителем начальника отдела снабжения, и выслушал от вернувшихся из отпуска сотрудников несколько забавных историй. Внутри у него еще все тряслось от продолжительного жизнерадостного смеха.
— Вот мы садимся, — слегка упавшим голосом повторил он. — Берем авторучку…
В его небольшом кабинете было уютно, тихо.
— Садимся, значит, — совсем уже неуверенно сказал Гогуля. И действительно: сел и взял авторучку. В это время вспомнился ему анекдот, рассказанный Окороковым — сотрудником планового отдела. Анекдот начинался с «выпили по маленькой», затем шло «чекалдыкнули» и заканчивалось «набуздыкались».
Гогуля снова жизнерадостно улыбнулся. Тотчас в голову полезли мысли и воспоминания. Вспомнилось, каких красавиц научился он рисовать, работая в тресте канализации. Так набил себе руку, что на профсоюзном собрании избрали его художником стенгазеты. Конечно, нашлись завистники. На следующем собрании «поставили вопрос…»
— Ах, чтоб тебе, — тряхнул головой Гогуля, почувствовав неприятный озноб. — Я т-тебе! — погрозил кому-то кулаком и взял бумагу, лежащую сверху. Однако сколько ни вникал в текст, понять ничего не мог.
— А, черт! — тоскливо повторил он и бросил взгляд на часы. Стрелки равнодушно показывали, что до конца работы осталось еще два часа.
Гогуля уставился на бумагу, которую все еще держал в руке. Но вот его брови стали подниматься все выше и выше, будто хотели до нуля сократить и без того невеликий лоб.
— Есть! — сказал он негромко. — Нашел!
Он до того заинтересовался своей находкой, что читал письмо до половины шестого, просидев на полчаса больше положенного законом рабочего времени. Что же это за изобретение? Гогуля читал одно слово правильно, следующее за ним — с конца наперед:
«Заместителю акиньлачан отдела
т. Елугог
Прошу сав дать еиназаку…»
— Смотри ты! — сказал Гогуля радостно. Чтобы проверить, точно ли исказил слова, он тщательно прочитал текст по-человечески:
«Заместителю начальника отдела
т. Гогуле
Прошу дать указание срочно выделить пять кубометров строевой древесины ввиду того, что необходимо перестроить мост, по которому возится зерно на…»