— Куда мы едем? — нарушить тишину оказалось не так сложно, когда сердце начинает ускорять темп, а дыхание сбивается.
Мужчина не ответил. А вместо городского пейзажа, за окном начали проноситься редкие деревья и пожелтевшие луга.
— Мы объезжаем? Голубятня в черте города. Нам нужно заехать с другой стороны? — наскочив на какой-то камушек, экипаж тряхнуло, снова пришлось схватиться за кресло, чтобы не удариться. — Ваша светлость! — может он не слышит? Может ее слова заглушает шум?
— Да? — он оглянулся так, будто ее обращение — первые сказанные ею слова.
— Куда мы едем? — она не была еще испугана, скорей не совсем понимала, что происходит, и чувствовала, как до этого твердая почва снова становится подозрительно колеблющейся.
— В одно очень красивое место… — и такая улыбка, будто этим он объяснил все, а теперь она может спокойно сомкнуть глаза, чтобы немного отдохнуть после бессонной ночи и сумасшедшего дня.
— Какое место? — в тот же миг появился и испуг.
Дэррек это понял, но сдержался — прости, голубка, но раскрыть тайну я пока не могу, придется немного подождать.
— Тебе понравится, не стоит волноваться.
— Велите развернуться! — она хотела, чтобы это звучало как приказ, но получилась только искренняя просьба.
— Нет. — Дэррек улыбнулся так, будто отказался всего лишь закрыть окно в знойный день, а не пытался увезти ее в неизвестном направлении, и мало того, что не объяснял куда, так еще и не давал возможности от этой затеи отказаться.
— Куда. Мы. Едем??? — Майя собрала в кулак всю волю, чтобы это звучало как последнее предупреждение. Или он ответит, или… Осталось только понять, что или…
— Все узнаешь, голубка, скоро все узнаешь…
— Если вы не скажете, я выпрыгну, — она готова была на такое безумство. Пусть карета мчит все быстрей, пусть даже следя за тем, как из-под колес вылетают камни, становится страшно, но с ним, сейчас, тут намного страшней. Пугает неизвестность и его спокойствие. Может он сошел с ума? Или может таким и был?
— Я поймаю, — он посмотрел уже серьезно. Это правда, если попытается, он ей не даст. Ни сейчас, ни когда бы то ни было. «Не отдам никому, даже самой себе».
Под этим взглядом, снова властным, снова жестким, пусть и не жестоким, Майе захотелось скрутиться в клубочек, забиться еще глубже. Ях, что происходит?
— Вы не имеете права! — похищать людей, а потом… Может именно поэтому она и не встречала ни одной его бывшей пассии кроме Розы? Может всех их он вывозил за черту города и расправлялся без свидетелей, но… — Меня будут искать!
— Не переживай, голубка, об этом я позаботился, — и снова отвернулся к окну, оставив ее наедине со своими пугающими мыслями.
Что за ужас? Куда они едут? А как же теперь Соня, ведь ей так нужны эти голуби… Подумав об этом, Майя истерически рассмеялась. Голуби… Ее, возможно, сейчас убьют или продадут в рабство, или просто выбросят где-то в лесу, ночью, а она волнуется, что не сможет доставить на свадьбу голубей. Майя, насколько же ты глупа!
Когда она вдруг рассмеялась, Дэррек снова оглянулся. Он прекрасно понимал, что сейчас зарабатывает только дополнительные баллы к своему и без того виноватому положению, но отступить от плана уже не мог. Это все ради них обоих, ради нее.
Солнце медленно клонилось к закату. Удивительно, но нервничать постоянно — невозможно. Они ехали уже больше часа. Без остановок, не сбавляя темп. На смену солнцу пришел осенний холод. Майя была бы не против оказаться в забытой в зале шали. Но ведь она и предположить не могла, что их поездка так затянется. Интересно, а что сейчас там происходит? Уже подали торт? Как обошлись без злосчастных голубей? Что думают о том, куда они запропастились? Может уже ищут? Ях, пусть они уже ищут. Страх так вымотал и без того уставший организм, что теперь бороться приходилось еще и со сном. Нет, заснуть в такой компании — это слишком. Абсурдно! Если она не может справиться даже со сном, как будет бороться за жизнь, если ей придется это делать? Уже в десятый раз она выпрямилась, пытаясь заставить смыкающиеся веки открыться.
— Поспи. Я разбужу, — Дэррек отвлекся от созерцания пейзажей, наблюдая теперь за ней. От предложенного пиджака она отказалась, хоть и видно было, что трясется как осиновый лист, а когда он попытался наклониться, чтобы укутать насильно, снова пригрозила, что выпрыгнет. Пришлось от этой затеи отказаться, а сейчас бодрилась изо всех сил.