Ночь мщения наступила. Сотни плотов отчалили от берега по лунной дорожке, цвета волос девушки. Она ждала его на берегу. Все это время ждала, что он вернется. А когда увидела вместе с ним весь его народ, все поняла. На ее плечи упала тяжесть предательства, а насмешка в его глазах оставила в груди кровоточащую рану, которую не излечить даже всесильному Яху. Она могла крикнуть, разбудив своих соплеменников, могла броситься бежать в деревню, и закрыть ворота, чтобы даровать хоть призрачный шанс остаться в живых, но она не сделала этого. В этот самый момент поняла, что свою любовь предать не сможет. Она просто смотрела, как мимо проносятся сотни воинов, как загораются дома, в каждый из которых она когда-то заходила, как кричат женщины, дети, старики. И принимала всю тяжесть вины на себя, не виня при этом любимого. Когда первые лучи солнца коснулись побережного песка, на материке не осталось ни одного коренного. Юноша же нашел тело девушки на пирсе, уходящем в океан. Боли оказалось для нее слишком много.
Гнев творца, увидевшего последствия трагедии, излился невиданной бурей на головы завоевателей. Эта буря смыла и кровь пролитую ночью, и пепел. Зато принесла осознание и раскаянье, как камнем рухнувшее на слишком слабых виновников. Особая кара ждала проклятый народ. Всем им было суждено испытывать ту душевную муку, которую терпела девушка столько, сколько им отведено. А их потомкам было предначертано, чтоб не забывали грех предков, что в их семьях, среди детей с волосами цвета смоли и глазами темнее ночи, будут рождаться они — анибальты, те, в чьих глазах видна боль девушки, и немой укор незаслуженно убитого народа.
Легенда ли это, или правда, через тысячелетие не скажет уже никто. Но, если правда, боль, испытываемая проклятым народом, была невыносимой, ведь рожденный в семье анибальт — настоящая кара как для семьи, так и для него. Немое доказательство грешности, неугодности предков и уродства человека, его патологии, неспособности любить. В этом мире больше шансов найти вторую половинку хромому, слепому или даже церковнику, давшему обет безбрачия, чем анибальту.
***
Графиня моргнула, прогоняя из памяти эту глупую сказку, обрекшую ее ребенка на одиночество. Неизвестно только, за что.
Майя, как будто прочитав мысли матери, опустила глаза со своей привычной обреченностью, прося прощение за то, чего сама не понимала.
— Майя, ну скажи мамочке, что мне рано замуж, пусть она поищет женихов тебе! Ведь так? Ну, Майя, правда, скажи, — Соня опять надула губы, сморщила очаровательный носик, выжидающе уставилась на сестру.
— Нет уж, зачем мне жених? Ведь у меня и так есть за кем гоняться, мне хватает тебя, моя прелесть, правда мама? — Майя сложила зонтик, села к матери и сестре на лавку, и теперь уже вдвоем девушки вопросительно смотрели на графиню.
Немая сцена длилась несколько секунд, а потом беседка опять залилась звонким смехом в три голоса.
***
Майя часто пыталась ответить на вопрос, какая же она? Наверное, слово, которое подходило больше всего, — бесцветная. Слишком бледная, слишком схожая с фоном. Да, она — фон. Когда-то, в одной из фантастически книг, Майя читала, что девушки специально надевали белые парики и вымазывали лица белой пудрой для того, чтоб казаться более привлекательными. Она не поверила, даже для сказок это слишком. Это невозможно. Такие как она не могут быть красивыми. Какая разница насколько пухлы твои губы, пушисты ресницы, прям нос и выразительны скулы, если ты анибальт? Раньше, когда девушке было пятнадцать, и ей предстоял первый выход в свет, Майя долго рассматривала себя в зеркало, и, как ни странно, ей казалось, что она красива. Тонкие черты, выразительные глаза, плавные линии, легкие движения, что еще нужно? Ну и что, что не так смугла как мама? Ведь та с детства рассказывала, насколько ее дочь прекрасна. Ну и что, что мальчики дразнили в детстве, ведь няня Бетси объясняла, что это значит — она им просто нравится.
Ох, если бы в пятнадцать ей не быть такой наивной! Может быть, не было бы так больно после открытия ее первого сезона. Да, это был поистине ее сезон. Не так часто родители рискуют вывести в свет ребенка-урода, а урода, верящего в свою красоту… Это был, наверное, единственные такой случай.
Если бы она не верила всему, что ей говорили близкие, может… Может Майя смогла бы сейчас согласиться на предложение искателей приданного. Тех, кто не может надеяться на благосклонность истинной леди, но которые сойдут уроду. Даже не так, тех, кому сойдет урод.