Беата заставила себя кивнуть — а что оставалось? Наплела уже с три короба, даже похвалу незаслуженную выпросила — как теперь на попятную? Придется дожидаться прихода Хвиты и надеяться только, что у той тоже не окажется этого проклятого имбиря: там одна щепотка стоила как годовое Беатино содержание. Айлин только однажды разорилась, сделав такие пряники на совершеннолетие Дарре и угостив всех понемногу. Более вкусной вещи Беата не пробовала ни разу в жизни. А когда ценник увидела, поняла, что и не попробует. Разве что на свое совершеннолетие у сестры выпросить — так это еще два с половиной года. Можно и не дожить.
Старательно скрывая раскрасневшиеся щеки, Беата поблагодарила Одже за предусмотрительность и поплелась за ним без толики былого воодушевления. Проснувшаяся совесть требовала немедленно придумать предлог, чтобы отказаться от ожидания лавочницы и отправиться на подмогу сестрам. Но стыд и перед ними, и перед Одже перекрывал эти позывы, склоняя Беату совсем на другую сторону. А уж когда она увидела целый шкаф книг…
Беата ни разу не была в караульной. О том, что Одже хранит здесь настоящие сокровища, она услышала от тети Арианы, которая сокрушалась о том, что этот самый Одже опередил ее на ярмарке, купив какую-то диковинку прямо у нее перед носом. Там они и разговорились, и Одже рассказал, что тратит все лишние деньги на книги и к нынешнему дню насобирал уже более сорока томов, а также предложил тете брать у него любые заинтересующие ее вещи. Тетя, кстати, пару раз воспользовалась его добротой, не забыв и Одже пригласить в гости. Айлин тоже не чуралась обмена, восхищаясь увлечением Одже и его тонким вкусом, а Беата…
— Ойра милосердная! — только и пробормотала она, не в силах отвести взор от увиденного богатства. Толстые фолианты — где-то потертые и видавшие виды, где-то совсем новенькие, украшенные миниатюрами и позолотой, — были бережно расставлены на полках по размеру, будто дружинники на плацу, и Беата не смогла удержаться. Протянула руку и осторожно погладила первый попавшийся том.
Обложка, на удивление, была не кожаной, а какой-то мягко-шершавой, словно бархатной. Беата провела пальцами по корешку, задерживаясь на выпуклых бинтах, и сама не поняла, как обернулась к Одже с сияющим от восторга лицом.
— Возьми что приглянется, — без слов поняв ее желание, предложил он. — Скоротаешь время. А то у меня здесь скука смертная.
Беата, кажется, даже не поблагодарила любезного хозяина. Вытащила эту самую бархатную книгу и, не глядя на название, с головой окунулась в чтение.
Богини, как же давно у нее не было новых книг! Все сказки Айлин и тети Арианы были не просто зачитаны до дыр, но и выучены наизусть. И вот наконец другие слова, другие имена, другие истории…
Не раздеваясь и не глядя по сторонам, Беата на ощупь добралась до какой-то опоры, сползла по ней на сиденье и забыла обо всем на свете…
В книге рассказывалось о мальчике по имени Товве, ставшем искуснейшим целителем. Поначалу Создатели решили испытать твердость его духа, чтобы убедиться, что он достоин такого дара, — и Беата невольно вспомнила Дарре и его историю. На Товве же боги наслали страшную болезнь, из-за которой у него отказали ноги. Он много лет не выходил из дома, выслушивая только стенания родных, вынужденных кормить беспомощный рот, и отбиваясь от издевательств сверстников, нашедших себе объект для насмешек. Как-то раз мальчишки, обозлившись на его острый язык, затеяли злую шутку. Они силой усадили Товве на недавно укрощенного коня, привязали его непослушные ноги к стременам и пустили в чистое поле…
— Беата… — как сквозь сон услышала она осторожный голос Одже, но только отмахнулась: разве можно было оторваться от книги в такой момент? Она понимала, конечно, что Одже, приглашая ее в караульную, имел полное право рассчитывать хоть на толику ее внимания и несколько иное времяпрепровождение, но он сам предложил ей взять книгу в руки и вряд ли мог не понимать, сколь увлекательными бывают некоторые истории. Сегодняшняя была как раз из таких.
И Беата, мужественно поборов не вовремя проснувшуюся совесть, снова углубилась в чтение. Там Товве, не растерявшись, словом и лаской укротил взбесившегося скакуна. А потом конь, неожиданно заговорив человеческим голосом, рассказал ему о далеких землях, где он бывал еще жеребенком и куда жаждал вернуться. И Товве убедил коня отвезти его туда, чтобы они оба обрели желанную свободу.