Энда расхохотался, явно прочитав и эти мысли. Одже сжал кулаки, защищая единственную ценность, какая у него была.
— Не вкуснее! — отрезал он. Энда еще раз фыркнул.
— Искренне! — снова проговорил он. — Давно с таким не встречались. И что же столь чистая душа в Заповедной пещере делает? Сюда, знаешь, с добрыми намерениями не приходят.
— С какими еще намерениями можно приходить к Божественной Триаде? — изумился Одже. — Вы же насквозь всех видите. Дурные мысли за сотню шагов различаете.
— И дальше, не сомневайся, тоже различаем, — усмехнулся Энда.
— Да не все в это верят, — вздохнула Ойра.
— Ты сам, кажется, тоже, — с улыбкой поддела его Ивон. Одже передернул плечами.
— Напротив, — возразил он. — Я уверен, что вы о каждом человеке помните и судьбу его наперед знаете. Поэтому и пришел спросить, какое место вы мне в этой жизни уготовили!
Энда пожевал губами, будто досадуя на столь глупый вопрос. Его сестры почтительно промолчали. Молчал и Одже, глядя на трехглавого дракона и зачем-то считая изумрудные кольца на средней шее. Колец оказалось пятнадцать.
— За каждые полвека нашего заточения в этом теле, — неожиданно буркнул Энда, и Одже вздрогнул, услышав в его голосе обиду. Ойра вздохнула — так, что в пещере стало холодно. Ивон отвернулась, и об пол звякнули две льдинки. — Как думаешь, после того что с нами сделали люди, должны мы удовлетворять ваши прихоти?
— Люди? — не веря собственным ушам, переспросил Одже. — С богами?! Да вы же этот мир сотворили, и нас, и драконов! Да как же обычные смертные?..
— Желаниями своими отвратительными! — рявкнул Энда, едва не обрушив пещерный потолок. — Душами грязными! Пороками неистребимыми! Вы кровь от крови нашей! Лучшее творение! Вам все было дано — живи и пользуйся! Но вам же всегда надо больше! Вы!..
Ойра ласково прижалась щекой к щеке брата, успокаивая его. Еще бы: разве пристало богам перед своими игрушками терять лицо? Но, оказывается, и у них были чувства. И проблемы. И даже самые настоящие беды, с которыми они не могли справиться.
— Садись, — мягко предложила Ивон, и Одже сам не понял, как плюхнулся на появившуюся позади него лавку. — Это мы с сестрой виноваты: уговорили брата сжалиться над драконами и вернуть их детям человеческое обличие.
— Так и вернули же! — поражаясь собственной наглости, перебил богиню Одже. Энда фыркнул, однако тут же овладел собой и устало кивнул Ивон.
— Рассказывай уже сначала, — позволил он. — Может, молодой человек и для себя что полезное в твоей истории найдет.
Ивон вздохнула и расстроенно отвела взгляд в сторону.
— Земля, Воздух, Вода — три стихии Божественной Триады, — тихо заговорила она — глухим, усталым, почти пересохшим ручейком. — Как думаешь, чего не хватает?
— Огня? — предположил Одже, не понимая, откуда это слово взялось у него в голове. Разве что боги и подсказали? Сам он точно никогда раньше об этом не задумывался.
— Огня, — кивнула Ивон. — Огонь — прародитель всего. Именно он был изначально, и из него появились остальные Сферы.
— Но… — пробормотал Одже. — Ни в одних «Сказаниях» нет ни слова…
— Люди забыли, — снова заморозила пещеру своей грустью Ойра. — Мы помогли, конечно, но и вы не слишком старались сохранить истину.
Она прижала лапу к стене, а когда убрала, под ней оказался рисунок огненного дракона. Крылья его были всполохами, из пасти вырывалось пламя, искры летели во все стороны. А на груди пылал — по-настоящему! — раскаленный докрасна камень.
— Праматерь богов, — представила Ойра свое творение. — Известная драконам нынче как бабка Гудлейв.
Одже ошалело уставился на Энду, словно именно он должен был подтвердить или опровергнуть слова сестры. О бабке Гудлейв Одже знал от Джеммы и Арве. Слышал о ней, конечно, краем уха, но этих сведений оказалось вполне достаточно, чтобы представлять себе, кто это и как она выглядит. И меньше всего этот образ походил на тот рисунок, что создала на стене Ойра.
— Маме досталось больше всех, — объяснила за брата Ивон. — Но она в мудрости своей смирилась. А мы так и не смогли.
Одже продолжал смотреть на трехголового дракона, переводя взгляд то на одного Создателя, то на другого, то на третьего. В глазах Энды читалось озлобление. В глазах Ойры — вина. В глазах Ивон — печаль.
— Но как?!.. — наконец не выдержал Одже, как будто говорил не с богами, а с товарищами, которых у него раньше никогда не было.
— Мы тогда еще были очень сильны, — ветерком зашелестели слова Ойры, и Одже на мгновение показалось, что она рассказывает легенду из книги. — Праматерь подпитывала нас своим Огнем без всякой скупости, и превратить человека в дракона было для Энды делом одного мгновения.