— Беата...
Она открыла ничего не понимающие глаза, бессмысленно скользнула взглядом по Одже, а у него что-то стрельнуло в груди и разлилось внутри сильнейшей нежностью. Одже не сдержался, приник губами к ее лбу, заставляя себя потихоньку спускаться на землю.
— Еще раз меня бросишь — никакие Создатели тебя не спасут! — непривычно низким голосом пригрозила Беата, и Одже усмехнулся, по достоинству оценив ее шутку.
— Мне нечем оправдаться, — покаялся он. — Только искупить.
Беата заулыбалась, но тут же чувствительно стукнула его между лопаток. Боги, она же тоже его обнимала!
— Я подумаю, — пообещала она таким тоном, что искупление почудилось Одже самым желанным событием на свете. Знать бы, когда Беата захочет потребовать отработку. И дотянет ли он до этого момента без ее близости?
Или ему теперь позволено?..
— Забавные вы, люди, все-таки существа! — раскатился по пещере голос Энды, и была в нем теперь не только насмешка, но и чувствовавшееся уважение, переплетенное с тщательно скрываемой радостью. Одже, конечно, не особо хорошо знал Властителя Земной Сферы, но тем не менее не мог этого не заметить. — Нет бы просто поговорить и все выяснить, вместо того чтобы тащиться поодиночке за тридевять земель, ломиться в покои Создателей и решать их проблемы ценой собственных жизней. Что в ваших чувствах от этого изменилось? Или, думаешь, твоей заступнице только герой нужен?
Одже мотнул головой и тут же покраснел под испытующим взглядом Беаты. Никогда он не считал ее корыстной. Потому и заслуживала она самого лучшего.
— Хотел почувствовать себя достойным тебя, — пробормотал он, так и не посмотрев в сторону Энды. Его волновала только Беата. И ее понимание. — Такая девушка...
Она закрыла ему рот рукой, и Одже не нашел ничего лучше, чем начать целовать ее ладошку. У Беаты заблестели глаза.
— Я же говорю, балбес, — прошептала она и вдруг бросилась ему на шею. Одже сжал объятия, впервые ощущая себя способным защитить любимую — если понадобится, и от божественного произвола. Погладил ее по волосам, утешая.
— Что, и благодарность от сильных мира сего не нужна? — еще более насмешливым тоном поинтересовался Энда. Одже не успел отказаться.
— И моя тоже? — опередил его незнакомый женский голос — теплый и в то же время неуловимо опасный. Вынудивший наконец Одже и Беату оторваться друг от друга и обернуться к Божественной Триаде.
Беата невольно вздрогнула.
Одже тряхнул головой, уверенный, что у него после всего пережитого начались видения, но это ничего не изменило.
Трехголового ящера больше не было. Боги наконец обрели каждый свое тело, но Одже смотрел только на четвертого дракона, будто сошедшего с рисунка Ойры и теперь выступающего впереди остальной троицы.
— Я... — запнулся от изумления Одже. Энда усмехнулся.
— Праматерь Гудлейв в своем истинном облике, — представил он вновь прибывшую, и наконец в его голосе заиграли почтительные и даже нежные ноты. Одже вскочил, испытывая непреодолимое желание выразить Праматери свое почтение. Беата тоже поднялась на ноги и склонила голову. Но, кажется, только для того, чтобы отыскать руку Одже и крепко ее сжать.
У Одже пронеслась шальная мысль, что Беата таким способом предъявляла на него права. Перед богиней!
Вот же!..
Счастье его ревнивое!
Праматерь улыбнулась, щедро одарив их с Беатой благодатью: Одже никогда раньше ее не испытывал, но точно знал, что это именно она и есть, потому что по всему телу разошлось доброе светлое тепло, изгоняющее любые неприятности и тяжелые мысли.
Впрочем, Одже сегодня узнал и другое блаженство. И вряд ли предпочел бы ему нынешнее.
— Сын прав: вы удивительные создания, — звучной песней выдохнула Праматерь. — Меня никогда не интересовали люди — лишь само Мироздание. Теперь я вижу, как ошибалась.
У Одже по спине прошелся холодок. Он, конечно, сделал доброе дело, освободив драконов от ненависти и возродив Огненную богиню, но как бы она дров не наломала своим интересом. Кто их, бессмертных, знает, какие у них шутки в чести. Особенно с возвращенной силой!