Первое ощущение, которое вернулось к Диме, было прикосновение тёплой руки матери к его руке. Он узнал бы эти руки из многих тысяч других рук. Они – успокаивающие, одобряющие, напутствующие, ещё в детстве отпечатались в его сердце и сейчас, вернули его из счастливого сна в жестокую действительность. Ресницы дрогнули и застыли, когда он услышал голос Николая Семёновича: « Елизавета Васильевна, не грустите. Люди часто выходят из комы и Александр Дмитриевич справиться. Он сильный незаурядный человек, он сможет. В этой больнице хорошие врачи и душевный персонал. Они позаботятся о профессоре, а вы позаботьтесь о сыне. Думаю, ему сейчас, тяжелее всех.
– Спасибо, – тихо проговорила женщина и чуть сжала пальцы сына.
Дима не открывал глаза. Он, ещё плотнее сжал веки и неподвижные губы беззвучно шептали: Не хочу просыпаться, не хочу. Я во всём виноват. Я виноват, я виноват. Отец…Даша…Мама, помоги мне.
Телефонный звонок заставил Диму разжать веки. Надоедливая мелодия не прекращалась, но Дима не торопился брать телефон и вставать. Жилец второго этажа смотрел в окно, залитое весенним солнцем. Оно было такое же, как и три года назад, только не весёлое и яркое, а грустное. В мире, который оно заливало, не было её.
Привычка поваляться в постели не изжила себя и если бы, не настырный звонок, он повалялся бы ещё. Взяв трубку, Дима услышал радостный голос друга:
– Спишь?
– Сплю. С вами говорит автоответчик. Что надо?
– Продирай глаза, бери ноги в руки и несись в книжный магазин на Грошовой площади.
– Зачем? Дима потянулся, прогоняя остатки сна.
– Вставай, писатель. Слава, уже распростёрла свои объятья. Книга твоя вышла. Рад?
– Не знаю. Наверно, рад. Зачем я там нужен? Книгу я и без приезда в магазин увижу. Взгляд упал на не распечатанную посылку, доставленную пару дней назад курьером. Авторские экземпляры ждали в углу, в том самом углу, где каждый день валялся его школьный рюкзак, но он не решался вскрыть, увидеть и пережить недавнее прошлое заново. Боль притупилась за три года, но не ушла совсем.
– Ты не представляешь, какая красота! Всюду твои обложки! Загляденье! Приезжай, здесь много красивых девчонок, – отвлёк его рассыпающийся восторженный голос.
– Гигант российской журналистики подрабатывает свахой?
– Не мешало бы, но разве ты позволишь. Приезжай, хочу твое творение через СМИ двинуть. Интервью дашь?
– Дам, если хорошо попросишь.
– А заплатишь?
– А совесть не заест тебя?
– В школе, ты был щедрее, друг.
– Думаю, был глупее, но немного повзрослел.
– Ладно, приезжай. Чуешь, как новенькие книжки пахнут! – опять, восхитился голос Антона. Дима улыбнулся и прервал разговор.
В магазине под названием: « У друзей», витал запах типографской краски и лёгкий шелест страниц. Книги, выставленные на полках, стеллажах и просто на столах, улыбались глянцевыми и матовыми обложками. Для небольшого пространства обители бумажных друзей, было достаточно народа. Люди не спеша прохаживались, осматривали корешки и обложки книг, сидели и читали, уже выбранные книги и тихо беседовали. В этот загадочный и непредсказуемый мир вошёл молодой, красивый, элегантный человек в светлом пальто и тёмных очках. Он не успел сделать и шага, как ему навстречу устремился гибкий улыбающийся парень в сером пиджаке и чёрной шапке, натянутой до самых бровей.
– Приехал! Проходи, не стой. Сегодня, ты здесь – хозяин. Твой день, друг! – рассыпал он ликующий голос и, встав на носки, взъерошил короткие волосы на макушке друга.
– Тише, ты. Не привлекай внимание. Я побуду чуть и уйду, – остановил его Дима и попросил. – Позволь мне побыть одному, только сегодня.
– Хорошо, – вздохнул Антон, но на всякий случай добавил. – Кристина со своим парнем будет скоро и Света Устюгова обещалась, хотя к свадьбе готовится.
– Всё потом, прошу, – взмолился Дима. – Оставь меня.
– Ладно, но интервью автора, как? Могу я рассчитывать на завтра?
– Не знаю. Завтра, я буду, уже другим.
– Ты, по-прежнему, бесишь меня. Почему, я до сих пор – твой друг.
– У меня нет ответа, что понравится тебе.
– Не важно, что он мне не понравится. Главное, что он есть, – улыбнулся Антон. – Ладно, оставлю тебя, – добавил он и пошёл вглубь зала.
Дима взял книгу и отошёл к дальнему окну. Он старался удерживать волнение внутри, но оно вылилось наружу, плеснуло в кончики пальцев и они дрогнули, когда он погладил глянец твёрдой белой обложки с изображением двух, касающихся пальцами, рук, тронул девичьи пальцы. Он, словно, снова держал её руку с нежной белой кожей, хотя на обложке рука выглядела иначе: рука робота в рентгеновском формате, держащая на указательном пальце брелок в виде розово-зелёного монстра. Проглотив горячий вдох, Дима открыл книгу с конца. Здесь, на нескольких, закодированных типографским шрифтом, страницах жил маленький отрезок его жизни – маленький кусочек, уже ушедшего большого счастья.