— Он работал на меня, Одран.
Честно говоря, такого я не ожидал; не знал, как отреагировать, и промолчал.
— Ты наткнулся на нечто гораздо более масштабное, чем просто серия убийств. Полагаю, ты уже догадался, однако понятия не имеешь, насколько серьезная сложилась ситуация. Ладно. Я получал деньги от одного европейского правительства за то, что взялся найти субъекта, сбежавшего оттуда в наш город. Он дожидался своей очереди управлять страной. Определенные политические силы желали от него избавиться. Люди, которым помогал я, хотели его отыскать и вернуть живым и здоровым на родину. Тебе ни к чему знать подробности интриги; я излагаю дело в общих чертах. Я нанял Джеймса Бонда, чтобы он нашел пропавшего человека и помешал противнику его устранить.
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы переварить услышанное. Трудно усвоить такое количество информации в один присест: можно заработать острое несварение мозга.
— Ноль-ноль-семь убил Богатырева. Затем Деви. А после того, как превратился в Ксаргис Хана, Селиму. Значит, я с самого начала не ошибался — русского пришили не просто так. Его смерть вовсе не нелепая случайность, как ты, Папа, и остальные упорно пытались внушить нам. Вот почему ты не очень-то ревностно вел расследование. Ты с самого начала знал, кто преступник.
— Если бы так, Одран. — Оккинг выглядел невероятно уставшим, почти изможденным. — Я не имею ни малейшего понятия, кто работает на другую сторону. У меня хватает улик: одинаковые следы — кровоподтеки, отпечатки ладоней и пальцев на телах, довольно полные данные о габаритах и весе неизвестного. В общем, масса мелких деталей. Но я не знаю, кто он, и это меня пугает.
— Да ну? Тогда ты просто образец смелости! Мы в квартале неделями не высовываем носа из-под одеяла, молясь о том, чтобы нож маньяка располосовал кого-то другого, а тебе просто немного не по себе… Чего же ты боишься, Оккинг?
— Наши враги выиграли; наследник престола ликвидирован. Однако убийцы не успокоились. Почему? Цель достигнута, операция завершена. Возможно, они уничтожают всех, кто может их опознать.
Я задумчиво прикусил губу:
— Вернемся немного назад, хорошо? Богатырев работал на посольство одного из русских царств. Что связывало его с Деви и Селимой?
— Я ведь говорил, что не хочу углубляться в детали. Это грязное дело, Одран. Может, хватит того, что я уже рассказал?
Я снова взорвался.
— Оккинг, твой поганый наемник наметил меня в качестве следующей жертвы! Так что я имею полное право знать подробности. Например, почему ты не прикажешь парню немного отдохнуть?
— Потому что он исчез. Когда принца убили, Джеймс Бонд словно растворился в воздухе. Я не знаю, где он и как войти с ним в контакт. Теперь он работает на самого себя.
— Или новый хозяин выдал ему другие инструкции.
Первый, о ком я подумал, был не Сейполт (что выглядело бы вполне логично), а Фридландер-Бей, и невольно содрогнулся. Теперь я понимал, что обманывался, рассуждая о том, что двигало Папой, когда он принял решение поучаствовать в расследовании — страх за собственную жизнь и похвальное желание защитить паству. Нет. Бей никогда ничего не делает так просто. Каждый его поступок имеет как бы двойное дно. Что, если он стоял за ужасными событиями последних месяцев? Подобную возможность больше нельзя отвергать…
Оккинг тоже напряженно размышлял. В глазах его то и дело мелькал страх, руки нервно вертели статуэтку.
— Богатырев не обычный чиновник из посольства. На самом деле он Великий Князь Василий Петрович, младший брат Вячеслава, царя Белоруссии и Украины. Его племянник, наследный принц, натворил столько дел, что его выслали. Партия неофашистов в Четвертом Рейхе вознамерилась вернуть его на родину, надеясь использовать в своих целях, чтобы сбросить папашу с трона и заменить самодержавное правление «протекторатом» под германским контролем. Возродившиеся после краха Союза коммунисты поддержали их, тоже мечтая разрушить монархию, но, естественно, планируя создать собственное правительство.
— Стратегический союз красных и коричневых?
Лейтенант слабо улыбнулся:
— Подобные вещи случалось и раньше.
— И ты работал на немцев?
— Точно.
— Через Сейполта?
Оккинг молча кивнул. Наш разговор ему ужасно не нравился.
— Богатырев хотел, чтобы ты нашел принца. Разыщи ты парня, человек князя сразу бы его ликвидировал.
Мою арабскую половину возмутила сама мысль о подобном попрании принципов родства.
— Он готовил убийство собственного племянника? Сына своего брата?
— Да, во имя сохранения монархии. Они сочли такое решение печальной необходимостью. Я предупреждал тебя, Одран, это мерзкое дело. На высшем уровне международных отношений постоянно натыкаешься на непролазную грязь…
— Почему Богатыреву понадобился именно я?
Оккинг пожал плечами:
— За последние три года изгнания принц ухитрился изменить облик и хорошо замаскировался. Очевидно, в один прекрасный день до него дошло, что ему угрожает опасность.
— Значит, так называемый сын Богатырева не погиб во время аварии, ты наврал мне, когда объявил, что его дело закрыто. Он остался жив. Но ты только что сказал, что в конце концов его убили?
— Претендент на трон — твоя подружка-обрезок, Никки. До модификации пола она была наследным принцем Николаем Константиновичем.
— Никки? — пролепетал я севшим голосом. Груз страшной правды и горьких сожалений полной тяжестью лег мне на плечи. Что ж, сам напросился. Я вновь услышал голос смертельно напуганной Никки, три слова, которые она успела прокричать в трубку, прежде чем разговор оборвался… Мог ли я спасти ее? Почему она не открыла мне правду, не поделилась подозрениями? — Потом прикончили Деви и ее подруг.
— Им слишком хорошо знакома Никки. Неважно, обладали Сестры какой-нибудь опасной информацией или нет. Оба — немецкий убийца, сейчас ставший Ханом, и русский агент — не хотели рисковать. Вот почему ты, Одран, тоже занесен в черный список. Вот почему… вот почему я получил это.
Лейтенант выдвинул ящик стола и, вытащив клочок бумаги, бросил мне.
Еще одна записка, напечатанная на компьютере, по содержанию ничем не отличавшаяся от моей. Только адресована Оккингу.
— Я не уйду отсюда, пока все не закончится. Останусь в кабинете, под защитой полутора сотен верных полицейских, — объявил он.
— Надеюсь, среди них нет наемника Богатырева.
Оккинг поморщился. Видимо, такая мысль уже приходила ему в голову.
Как много имен в перечне намеченных жертв? Кому суждено умереть после меня и Оккинга? Я с ужасом подумал о Ясмин. Она знает не меньше Селимы, даже больше, потому что я делился с ней своими выводами и догадками. А Чирига? Как насчет Жака, Сайеда и Махмуда? Сколько еще моих знакомых должны погибнуть? Я воскресил в памяти Никки, превратившуюся из принца в уличную «принцессу», а затем — в труп, представил, что ждет меня в будущем, и новыми глазами посмотрел на Оккинга. Он тоже раздавлен случившимся. Причем его положение гораздо хуже моего. С карьерой лейтенанта полиции в нашем городе придется распроститься: он ведь признался, что работал иностранным агентом.
— Мне больше нечего тебе сказать, — заключил Оккинг.
— Если раскопаешь что-нибудь новое, или мне понадобиться с тобой связаться…
— Я буду здесь, — отозвался он безжизненным голосом. — Иншалла.
Я встал и быстро вышел из убежища Оккинга. Мне казалось, что я бегу из тюрьмы.
Отстегнув телефон, позвонил в больницу доктору Еникнани.
— Здравствуйте, господин Одран, — ответил знакомый низкий голос.
— Я хотел узнать о пожилой женщине по имени Лайла.
— Честно говоря, ничего определенного пока сказать нельзя. Не исключено, что она со временем поправится, но шансов мало. Пациентка уже немолода, она слаба. Приходится пичкать ее успокоительными и держать под наблюдением. Боюсь, она может впасть в кому. Даже если удасться избежать такого исхода, велика вероятность, что мозг нормально функционировать уже не сумеет. Она теперь не в состоянии жить без постоянного присмотра, делать простейшие вещи.