— Давай сюда полторы тысячи киамов, — прорычал он.
— Сначала расписку.
— Давай сюда мои деньги, поганый кот, которого кормят девки!
В моем воображении возникла соблазнительная картина: я с размаху бью его ребром ладони по переносице, превращаю наглую жирную харю в кровавое месиво…
Какое прекрасное зрелище!
— О Господи, Абдулла! Позови сюда Карима. Эй, Карим! — Когда к двери снова подошел седобородый старик, я сказал ему:
— Сейчас я передам тебе деньги, Карим, а Абдулла бумажку, которую сжимает в руке. Ему отдашь деньги, мне бумагу, хорошо?
Карим заколебался, словно такая операция показалась ему немыслимо сложной.
Потом медленно кивнул. Обмен произошел в полной тишине. Я повернулся и, не говоря ни слова, зашагал к магазину Шиита.
— Сын шлюхи! — выкрикнул Абдулла мне вслед. Я улыбнулся. Вообще-то у мусульман это считается страшным оскорблением, но, поскольку, увы, сказанное было истиной, меня это по-настоящему не задело. И все же, из-за Ясмин и нежелания нарушать приятные планы на вечер, я позволил Абдулле перейти предел оскорблений. Обычно такое не проходит безнаказанно. Я твердо пообещал себе, что скоро и этот долг будет ликвидирован. У нас в Будайине очень вредно для здоровья заработать репутацию человека, покорно терпящего хамство и поношения.
Проходя мимо Хасана, я сказал:
— Ты можешь забрать свою долю у Абдуллы. Советую поторопиться, потому что сегодня ему, кажется, крупно не везет в игре.
Шиит кивнул, но промолчал.
— Я рада, что это дело закрыто, — сказала Ясмин.
— Ну, не больше меня, наверное. — Я аккуратно сложил расписку и сунул ее в карман джинсов.
Мы отправились к Чири; я подождал, пока она закончит обслуживать трех молодцов в форме морских офицеров Калабрии.
— Чири, — произнес я, — мы спешим, но я хочу отдать тебе хрустики.
Отсчитал семьдесят пять киамов и положил деньги на стойку. Чири продолжала спокойно стоять.
— Ясмин, ты сегодня просто красавица, моя милая. Марид, это за что? За пилюльки, которые ты взял прошлой ночью? — Я кивнул. — Ты, я знаю, очень стараешься держать слово, всегда отдавать долги, соблюдать всю эту выспреннюю ерунду с кодексом чести, и так далее. Но возьми часть бумажек обратно: я не собираюсь обирать тебя по ценам улицы.
Я ухмыльнулся:
— Чири, ты рискуешь оскорбить правоверного.
Она рассмеялась:
— Ну и правоверный из тебя, клянусь своей чернокожей попкой! Хорошо, тогда выпейте за счет заведения. Нынче бизнес идет бойко, хрустики так и порхают.
Девочки в хорошем настроении, я тоже.
— У нас сегодня маленький праздник, Чири, — произнесла Ясмин.
Они обменялись каким-то таинственным жестом. Может быть, во время операции по перемене пола каким-то путем передается и специфически-женское, почти сверхъестественное умение говорить друг с другом без слов? Так или иначе, Чири все уловила. Мы взяли бесплатную выпивку и поднялись.
— Желаю вам хорошо провести эту ночь, — сказала Чири.
Семьдесят пять киамов давно исчезли. Честно говоря, я так и не увидел, как и когда хозяйка клуба взяла их.
— Ква кери, — произнес я, когда мы выходили на улицу.
— Ква керини йа квонана, — отозвалась Чири. Потом, на одном дыхании: О'кей, которая из вас, ленивых толстожопых шлюх, должна сейчас танцевать на сцене? Кэнди? Отлично, сбрасывай свои тряпки и за работу! — Чири казалась счастливой. С миром снова все было в порядке.
— Мы можем по дороге заскочить к Джо-Маме, — предложила Ясмин. — Я не видела ее уже несколько недель.
Джо-Мама — гигантская во всех отношениях женщина почти шести футов ростом, весом примерно три-четыре сотни фунтов, обладательница уникальной шевелюры, периодически меняющей цвет. Повинуясь какому-то таинственному циклу, она становилась блондинкой, рыжей, темноволосой и жгучей брюнеткой, затем светлой шатенкой; далее цвет делался все темнее и темнее, пока в один прекрасный день Джо-Мама, словно по мановению волшебной палочки, снова не превращалась в блондинку. Она принадлежала к типу несгибаемых, сильных женщин: в ее баре никто не осмеливался затеять скандал, а там в основном сшивались греческие моряки торгового флота. Джо-Мама жила по собственным заповедям и могла со спокойной совестью вытащить пушку или золингеновский перфоратор и создать вокруг себя картину полного умиротворения в виде груды окровавленных тел. Я уверен, что такая, как она, справилась бы с двумя Чиригами сразу и одновременно, сохраняя полное спокойствие, готовила бы «Кровавую Мери» для посетителя. Либо Джо-Мама любила тебя всей душой, либо так же страстно ненавидела; ну, а люди обычно хотели, чтобы она выбрала первое. Мы зашли в ее заведение; хозяйка приветствовала нас в своей обычной манере, говорила очень громко, быстро, проглатывая слова, и постоянно отвлекалась.