Очередное затруднение возникло только одно и вполне предсказуемое – в лице старшей горничной. Конечно, она не могла промолчать. Горничная говорила с ней жёстко, напористо:
– Ваша светлость, вы, возможно, пожалеете, что так решили.
– Возможно. О чём я пожалею в конце концов, знает только будущее. Так что ж теперь – отказаться от жизни?
– Его величество может почувствовать себя оскорблённым, если вы явитесь в таком виде.
– Я принесу ему свои извинения. Я всем готова принести извинения, что я вот такая. Но разве это моя вина?
К безмерному удивлению Киры чопорная дама вдруг вздохнула и опустила глаза.
– Что ж, иногда юность бывает права. Пусть так, дерзайте, ваша светлость. Но на коронацию я подготовлю для вас другой наряд, чтоб, когда его светлость рассердится, вы могли предложить ему – и себе – что-то другое.
Уже темнело, когда Кира села в машину, готовую везти её во дворец. Эдельм осторожно закрыл за нею дверцу, забрался на переднее сидение и оттуда обернулся, взглядом показывая, что готов подбадривать свою госпожу хоть всю дорогу, пусть только она даст знать. Но Кира безразлично смотрела в окно на залитую огнями столицу, которая текла мимо – удивительный яркий город, по которому и не скажешь, что в империи идёт война. Роскошный квартал аристократических особняков вскоре сменился узким деловым кварталом, где безумно дорогие магазины и великолепные офисы сияли, словно драгоценности на чёрном бархате. Следом показался и парк, который окружал императорский дворец. Авто вырулило на главную аллею, и у Киры перехватило дыхание. Вот уж было зрелище, способное впечатлить самого пресыщенного путешественника.
Теперь, ночью, освещённый сотнями и тысячами фонарей, дворец казался даже больше, чем днём, и намного великолепнее. Подъездной круг перед мраморными ступенями кишел плавно скользящими автомобилями, а балконы, аллеи и вход – людьми. Перед канцлерским авто другие транспортные средства расступились, словно колосья перед скачущим жеребцом. Водитель подрулил к самым ступеням, и у Киры появилось несколько мгновений собраться с силами и духом – пока Эдельм выберется с переднего сидения, откроет перед ней дверь и подаст руку. Что ж, это кстати. Она осторожно вынула из-за пояса белые перчатки из тончайшей кожи и натянула их.
И оперлась о руку Эдельма, выходя из авто. Трудно было не начать озираться – хоть любоваться дворцом и парком, тоже подсвеченным, хоть выискивать на лицах окружающих ужас и шок… Или какая там будет реакция на её внешний вид? Кира была облачена в белоснежный мундир без каких-либо знаков различия, но скроенный по-офицерски. Она добилась, чтоб китель выглядел чем-то средним между форменной одеждой военных на её родине и местных и был в разумной степени притален. Брюки же ей скроили по мужскому образцу, внеся лишь незначительные изменения. Волосы убраны наверх и уложены гладко. Ни единого украшения. Ни грамма косметики. Дольше всего Кира раздумывала насчёт обуви и в конце концов остановилась на грубоватых по сравнению с бальными, но всё-таки туфлях на широком низком каблуке.
Всё, она уже здесь. Что сделано, то сделано. Бояться поздно. Остаётся только подать себя самоуверенно и спокойно, будто так и надо. Она ласково улыбнулась сперва застывшим на ступенях стражникам в гвардейских мундирах, потом Эдельму, который довёл её до входа во дворец и здесь отступил, а потом и распорядителю. Как она поняла, обязанностью этого человека было не только встречать, но и объявлять каждого прибывшего гостя, и от него она первый раз услышала громогласное: «её светлость герцогиня Ярим». После чего неторопливо вступила в холл, откуда ещё один распорядитель проводил её до бального зала и повторил пафосное оглашение.
Танцы ещё не начались, но музыка уже наигрывала – тихая, ненавязчивая. Она не смолкла, а вот разговоры – моментально. Все повернулись ко входу, и Кира ощутила на себе, должно быть, сразу добрую сотню взглядов. Или больше. К счастью, она не обладала настолько острым зрением, чтоб рассмотреть каждый из них, поэтому все они слились для неё в нечто единое, одновременно любопытствующее и угрожающее. Она сдержанно улыбнулась одной неприятной мысли, вдруг пришедшей в голову, и пошла вперёд, пытаясь разглядывать гостей не слишком торопливо. Ей нужен был хоть кто-нибудь знакомый.
К огромному своему облегчению через несколько мгновений она натолкнулась взглядом на виконта Хильвуда и, мысленно надеясь, что тот уже не помнит, как она целилась в него из пистолета, заспешила в его сторону с самой лучезарной улыбкой, которая пока ещё имелась в её распоряжении.