Рябая деревенская деваха, она прислуживает Эйдельманам вот уже несколько лет. Хозяйка больна, и Вера тащит на себе всю домашнюю работу: ходит на рынок, по магазинам, готовит еду, стирает и убирает в комнатах.
Острый запах жаркого разносится в воздухе. На столе белая скатерть, а на ней — посуда с едой, столовые приборы, соль, горчица и нарезанный ломтями хлеб. Рядом с верандой укреплен на дереве умывальник, и все по очереди подходят к нему сполоснуть руки перед едой.
— Ну, что же ты, Вениамин? — говорит Степан Борисович. — Иди мыть руки, и за стол!
Но Вениамин чувствует себя не слишком свободно в доме профессора Эйдельмана. Он отговаривается от обеда и спускается по ступенькам веранды в лес. Там парень усаживается на пень и сразу забывает о неловкости. В лесу стоит полуденная тишина, короткие тени, выстроившись в одном направлении, отдыхают на земле под деревьями. Над кронами — голубой купол неба с редкими заплатами легких и чистых облаков.
— Вениамин! — слышен издали голос Лиды, и он вскакивает с места, будто застигнутый за чем-то недозволенным. Девушка подходит и сует ему в руки полную миску черники.
— Думал, я тебя тут не найду? Ты должен попробовать — ведь это я собирала, не кто-нибудь!
Вениамин послушно ссыпает в рот полную горсть. От ягод его губы сразу синеют, чернеют зубы и язык. Девушка смеется, глядя на него.
— У самой-то! — напоминает он. — Ну-ка, высуни язык!
Лида показывает ему язык — тоже черный. Смех звенит в лесу серебряными колокольцами.
— Пойдешь сегодня в город играть на пианино?
— Пойду.
— Тогда я провожу тебя.
Два года назад Лида окончила Ленинградскую консерваторию по классу фортепиано, у профессора Юдиной. Сейчас она там же, в аспирантуре, специализируется по романтикам прошлого века, в основном по Шопену. Но вот проблема — нет фортепиано в Вельбовке, а потому приходится девушке три раза в неделю ходить в город, в дом учителя Иванчука, где есть рояль фирмы «Блютнер». Они возвращаются на дачу. Клара Ильинична уже лежит в своем гамаке меж двух сосен. На ступеньках веранды сидит Глаша, пятнадцатилетняя дочка хозяев. На ее загорелом лице поблескивают серые насмешливые глаза. Глашу и ее бойкие глазки Вениамин помнит еще по прошлому году. Все лето она устраивала ему засады, ходила едва ли не по пятам. Не раз он наталкивался в укромных уголках леса на ее смеющийся взгляд. Нимфа сосновой рощи, дикая лесная девочка, чья грудь уже расцветает под тонким полотном рубашки.
Она сидит себе на ступеньке, а профессор Эйдельман стоит рядом, толкуя о пользе образования.
— Как такое возможно? — удивляется Степан Борисович. — Такая большая девочка, как ты, не умеет читать и писать! Оглянись вокруг — на успехи, которые достигнуты в последние годы на ниве народного просвещения!
Вениамин не успевает и глазом моргнуть, как опять попадает в кабалу лекции Степана Борисовича. Глаша искоса поглядывает на него хитрыми глазами.
На ниве народного просвещения… Где сейчас найдешь неграмотных типа Глаши, эдаких неучей? Днем с огнем не сыщешь, особенно среди молодых…
Кашель прерывает поток речи Степана Борисовича. Все его невысокое тело сотрясается, лицо багровеет.
— Болен ты, Степан Борисович, вот что… — говорит Глаша. — Слишком много книжек читаешь.
Профессор пытается подавить последние судороги кашля. Вениамин приходит к нему на помощь:
— Лентяйка ты, Глаша, вот и не учишься.
— Ты-то откуда знаешь? — Глаша вонзает в него шпоры своих острых глаз.
Краска заливает ее лицо, она вскакивает и убегает. Степан Борисович безнадежно машет рукой. Он выносит из своей рабочей комнаты несколько карандашных набросков — чертежи принципиально новой паровой машины. Задача Вениамина: перенести чертежи — а всего их шесть — на листы ватмана, причем исполнить это с подобающей точностью. Особенно тщательно следует отнестись к цифрам и символам, которые поясняют работу деталей машины, — ведь в тексте учебника будут указаны те же обозначения. Такими вещами нельзя пренебрегать. Главное — порядок, дорогой мой Вениамин!
Вениамин вкладывает наброски в тубус и торжественно обещает соблюсти полный порядок, не отклонившись от него ни на йоту.
Через некоторое время он уже шагает вместе с Лидой по дороге, ведущей из Вельбовки к Гадячу. Шоссе то забирает вверх, на пригорок, то скатывается вниз. Два часа дня. Начало августа. Ласковое солнце стоит высоко в голубых небесах. Невдалеке петляет Псёл. Тихо вокруг. Вдоль дороги — пыльная зелень обочин.