— И все же, почему ты так задержался в Москве, Соломон?
— Комсомол, — отвечает Соломон, прихлебывая борщ.
На две недели задержали его в столице дела комсомольские. Надо, значит, надо — Соломон парень дисциплинированный. Объявлен государственный заем в связи с началом третьей пятилетки, и нужно было организовать распространение облигаций.
— Я тоже подписался на двести рублей, — говорит Хаим-Яков. — У нас в Гадяче тоже есть комсомол.
— А чего ж ему не быть? — отвечает бабушка Песя, раскладывая по тарелкам жаркое.
С точки зрения Песи, участие в займе — дело святое. Прежде всего, это надежное вложение денег. Кроме того, может повезти в розыгрыше лотереи — не в этот раз, так в следующий. Ну и, конечно, государству тоже надо помочь.
— Лично мне, — возражает Хаим-Яков, — вполне хватило бы облигаций, купленных во время предыдущих займов…
Что ж, старики нередко спорят между собой по вопросам политики. Он готов поклясться, что с миром не случилось бы ничего страшного, если бы большевики провалились ко всем чертям, дав маленькому человеку жить свободно, как ему хочется. В ответ бабушка Песя ласково замечает, что, при всем уважении, ее муж рассуждает, как неблагодарная скотина. Не будет ли он так добр припомнить, каким было положение простых евреев в царские времена со всеми их запретами и ограничениями? А что сделали большевики? Не они ли провозгласили, что еврей — свободный человек, наравне со всеми другими? Вот и Шлоймеле, слава Богу, учится себе в институте, и никто не мешает ему заниматься комсомолом.
Впрочем, есть одна вещь, которую бабушка Песя не может простить большевикам: их презрение к делам небесным.
После обеда Песя укладывает сына отдохнуть с дороги, а Вениамин отправляется к дому Иванчука. Издалека слышны звуки музыки Шопена, рвущиеся в открытые окна. Хозяин дома, Роман Назарович, работает в саду вместе с курчавой еврейской девушкой.
— А ну-ка, подойди, товарищ студент! — кричит он, выпрямляясь над грядкой, и манит Вениамина пальцем.
Иванчуку около пятидесяти, он толст и усат. Уже двадцать пять лет он преподает в школе Гадяча. Среди его учеников множество авторитетных людей: инженеры, врачи, учителя, агрономы. Каждый из них, приезжая в Гадяч, считает своим долгом навестить Романа Назаровича. Соломон Фейгин тоже учился у него.
Подобно Берлу Левитину, Иванчук обожает поговорить о политике. На дворе август 1939 года.
— А ну-ка, товарищ студент, что ты думаешь о Польше? — спрашивает Роман Назарович. — Что в большом мире говорят о Польше и о Данциге?
Иванчук уверен, что война начнется уже в этом году. Вениамин считает, что Англия и Франция еще не готовы к этому. Чемберлен и Даладье отдадут немцам «польский коридор», так же, как прежде подарили Гитлеру Чехословакию и Австрию.
Роман Назарович отечески похлопывает Вениамина по плечу:
— Поживем — увидим, товарищ студент!
Курчавая еврейская девушка в течение их беседы продолжает полоть грядку — ее не интересует политика. Это Хася Гинцбург, одна из дочерей чернявого служки, ученица сельскохозяйственного техникума. Из окон льются звуки Шопена. Они усиливаются, словно идут на штурм, смыкают ряды, наступают, преследуют. Их горечь выплескивается в мировое пространство, чтобы тут же угаснуть, пропасть, завершив свою короткую жизнь — жизнь зова, вести, стона человеческой души.
— А вы, Роман Назарович, всё возитесь со своим огородом…
Огород — слабость учителя Иванчука. Все дни своего отпуска он проводит там: рыхлит, боронит, пропалывает, окапывает и подрезает растения. Грядки у Романа Назаровича чистые, без сорняков, кусты стоят ровными рядами, радуют глаз. Учитель принимается втолковывать Вениамину премудрость огороднического искусства. На сей раз Хася Гинцбург, молчаливая девушка, прерывает свою работу и внимательно вслушивается в слова старого учителя. Главное для овощей — чтобы земля была рыхлой и удобренной. А удобрять надо заранее, еще осенью. Как только собрал урожай, надо сразу отплатить земле добром и лаской: вскопать и покрыть слоем удобрений. В начале весны нужно вскопать снова, дабы придать почве воздушность и легкость, как у птичьего пера. Затем наступает время посева — каждому овощу свое время. Порядок таков: чеснок, морковка, свекла, картофель, фасоль и горох, лук, арбузы, огурцы, тыквы.