— Хасенька присмотрит за всеми, — отвечает Вениамин.
Хасе уже шестнадцать, на нее можно положиться. Сара с сомнением качает головой: в последнее время ее серьезно беспокоит Хасино поведение. Похоже, что за ней ухаживает какой-то школьный воздыхатель. Она еще так молода, но уже красится как взрослая, вертится перед зеркалом, похохатывает, гримасничает. Вчера заявила матери: «Мама, а я красивая!» А три дня назад пришла домой с букетом цветов — как видно, подарок того паренька. Вениамин молчит: не в его обыкновении вмешиваться в женские проблемы. Его дело — сыновья. Он часто рассказывает детям о еврейской истории. Шимону девять, у него прекрасный слух. В доме часто слышны пластинки с еврейскими напевами. Но можно ли назвать это настоящим еврейским образованием?
Тихо. Справа лежит широкое пространство открытого бассейна. Поблескивают в темноте колонны Пушкинского музея. Завтра — новый весенний день. Проснутся в своих колыбелях младенцы. Девочки будут крутить скакалки и прыгать по кривоватым квадратам «классиков», нарисованных мелком на асфальте. Преисполнятся томлением юности парни и девушки. Поколение уходит, поколение появляется. Каждый займет назначенное ему место под равнодушным небесным куполом.
Вениамин и Сара поднимаются по лестнице, он отпирает ключом дверь. Входят тихонько, на цыпочках, чтобы не потревожить детей. В комнате горит лампа с зеленым абажуром. Вениамин раздевается. Завтра ему на работу, осталось всего шесть часов сна. Сара стоит у зеркала, разбирая свою замысловатую прическу. Волны курчавых волос падают на ее обнаженные плечи. Проходит еще немного времени. Короткий шепот. Тишина.
Ияр, 5722 [76]
