Густо сплетены кусты в этом месте на высоком речном откосе — так, что и земли не видать. С большим трудом продирается сквозь них Вениамин, пот заливает ему лицо. Он приостанавливается протереть глаза и, с силой раздвинув ветви, просовывает между ними голову.
И вдруг видит вход в пещеру.
Его закрывает такой клубок трав и кустов, что пещеру невозможно обнаружить, пока не подойдешь вплотную. Даже дневное солнце и ночные звезды не в состоянии разглядеть ее — что уж говорить о глазе человеческом.
Вениамин вынимает из кармана фонарик-динамо и протискивается внутрь. В пещере влажная прохлада и темнота. Вениамин нажимает на рычаг движка, и фонарик освещает стены подземелья. Легкое жужжание динамо помогает парню успокоиться. Он пригибается и начинает спускаться в глубь пещеры, считая шаги.
Три шага — два метра. Сто пятьдесят шагов — сто метров. Сделав сотню шагов, Вениамин загибает палец. Спустя два загнутых пальца и еще семьдесят семь шагов он добирается до конца пещеры. Значит, длина ее примерно сто восемьдесят метров.
Луч жужжащего фонарика падает на маленькую дверцу в песчаной стене. Так. Теперь постучать. Раз. Два. Три.
Тишина. Нет ответа. Тогда постучим снова. Раз. Два. Три.
— Кто там? — доносится до Вениамина голос.
Это голос матери, и он идет словно из мира иного. Вениамин открывает глаза и видит женскую фигуру в окне. Утро едва забрезжило; Вениамин лежит на своей кровати. Кому это пришло в голову стучаться в окно в такую рань? Неужели это Вера?
Он вскакивает с постели, второпях натягивает на себя одежду и выходит на улицу.
— Вера, что случилось?
Ее прислала сюда барышня Лидия Степановна. Вениамин должен сейчас же бежать в Вельбовку. Бобров сильно избил этого студента, Соломона, и теперь нужно срочно доставить его в город, в больницу.
На изрытом оспой лице Веры нет и тени сожаления. Напротив, она прикрывает рот кулачком, подавляя радостный смех. Но смех прорывается наружу, домработница уже открыто смеется, подхватывает с земли корзинку и поворачивается уходить — у нее еще уйма дел. Ведь она забежала известить Вениамина по дороге на рынок. Они налетели друг на друга, как два петуха, но Бобров оказался сметливей. Он раздробил Соломону ногу тяжелым колом, а потом выбил зубы и потоптал сапогами.
Вениамин на минутку возвращается к себе в комнату. Еще очень рано, и дом Фейгиных погружен в сон. Парень быстро умывается и выбегает наружу. Тихи и безлюдны в этот час улицы Гадяча. Лишь коровы медленно бредут к постоянному месту сбора, откуда пастух забирает стадо на пастбище. Восточный край горизонта едва только начал краснеть, и над небом еще властвует прохладная темь. Капли росы поблескивают на дороге, на соломе и в уличной пыли, безмолвие окутывает дома и заборы.
Возчик Мордехай, бывший мясник, запрягает лошадь во дворе. Ромнинский поезд прибывает в Гадяч на рассвете, и Мордехай ежедневно встает затемно, чтобы вовремя успеть на вокзал.
— Доброе утро, реб Мордехай! Надо срочно ехать в Вельбовку!
— Чего это вдруг?
— Я должен привезти человека в больницу.
И вот уже крутятся колеса по дороге в Вельбовку. Первая половина дороги идет под уклон, и лошадь проделывает ее рысцой. Возчик Мордехай ведет телегу по краю дороги, чтобы дорожные камни не повредили ободьев. Но за мостом шоссе берет в горку, резвость лошади мгновенно испаряется, и она начинает плестись нога за ногу, причем сбить ее с этого ритма невозможно ни окриком, ни кнутом.
И пока она плетется, шлепая копытами по мягкой пыли, самое время поговорить о грехе и о наказании, а также о любви и ревности, которые подстерегают человеческую душу, как хищный ястреб невинного цыпленка. Можно также порассуждать о том, что может произойти с легкомысленным молодым человеком, который встречает замужнюю женщину, хорошо проводит с ней время и при этом полагает, что делает добро ее мужу. Или того пуще: поскольку все помыслы автора этих строк пребывают со странным нашим народом, который бредет трудной своей дорогой в ущелье слез, то он, автор, охотно использовал бы это свободное время для разговора о еврейском будущем.