Обо всем этом можно было бы написать, пока лошадь Мордехая ковыляет в сторону Вельбовки. Но поскольку этот рассказ представляет собой честную и ничем не приукрашенную хронику событий, то и автору негоже «растекаться мыслью по древу»; ведь задача его — ни в чем не отклоняться от действительности. А действительность, дорогие читатели, представлена сейчас ранним утром, пыльной лентой шоссе, ведущего из Гадяча в деревню Вельбовка, и ленивым мерином Павликом, который принципиально не признает над собой начальства и плевать хотел на кнут и узду.
Есть в ней, в действительности, также возчик Мордехай, который в настоящее время восседает на козлах с кнутом в руке, и лицо его так приветливо и благородно чертами, что невозможно себе представить обладателя такого лица за кровавой работой мясника — мясника, который стоит за прилавком и рубит топором мясо, издавая смачное нутряное «кха!» при каждом своем ударе. А вот, смотрите, поднимается в действительность солнце, вернее, самый его краешек высовывается из-за восточного края горизонта — но и этого хватает, чтобы немедленно залить радостью всю Вселенную, каждое дерево и травинку, каждый цветок и бутон, каждое живое существо и каждое насекомое.
Даже глубокомысленный мерин Павлик отвлекается при виде светила от своих философских раздумий и принимается помахивать туда-сюда метелкой хвоста. Над рекой и долиной еще висит легкая беловатая дымка, но и она начинает таять от прикосновения солнечных лучей, а затем поднимается вверх в голубеющие небеса и после некоторого колебания присоединяется там к облачку необычной формы. Роса, блестящая на растениях, сопротивляется дольше прочих, но и ее гонят прочь удары лучей солнца-повелителя; теперь оно повсюду — на лугах и в долине, в дорожной пыли и на траве; свет и сияние в мире!
Трое поднимаются по шляху: Мордехай, лошадь и Вениамин. Двое последних — самые молчаливые из всей троицы. Мордехай же, в отличие от них, любит поговорить. Сказать точнее, возчик просто не умолкает; слова сыплются из него непрестанно, лишь изредка он останавливает их плотный поток для того, чтобы сплюнуть, причмокнуть губами или взмахнуть кнутом. Что ж, такова природа всех возчиков. Мордехай имеет дело не с какими-нибудь сорванцами и вертопрахами, а с живыми существами и за свою жизнь повидал многих людей. Глаз у него острый, проницательный, с утра до вечера обозревает Мордехай свой небольшой мир. Но значит ли это, что он приходит в уныние, наблюдая запустение Божьего мира? Боже упаси! Есть у возчика Мордехая широкая борода — в ней он и прячет свою улыбку, а то, бывает, закурит папироску, да и сплюнет весело: Бог Ты мой, Всепрощающий! Сколько все-таки подлости в мире Твоем!
Уж кто-кто, а возчик Мордехай хорошо знаком с женским характером. Частенько выпадало ему поговорить с дочерьми Евы, и во время мясницкой карьеры, и потом, когда сменил топор на кнут. Да, каждое утро он гоняет своего мерина на станцию, это факт. Зато потом, доставив в город пассажиров и позавтракав, он отправляется на рынок. От дачников Вельбовки каждый день приходят на рынок женщины закупить продуктов на неделю, набирают столько, что не унести, и бывает, собираются вместе по две, по три, чтобы подрядить Мордехая довезти покупки до деревни.
Честное слово, смешно наблюдать за этими дачницами на рынке — как они торгуются, как покупают, как себя держат. Думаете, они умеют торговаться? Как бы не так! Разбрасывают деньги направо-налево, несут в телегу яйца и куриц, масло и сметану, фрукты и овощи, вот уже и полна телега под завязку. С немалым трудом пристраивает Мордехай мешки, корзины и связанных куриц так, чтобы осталось свободное местечко и для клиенток, усаживает всех и вот наконец направляет своего мерина в сторону Вельбовки. Только тронулись, как одна из дачниц поднимает крик: ох, совсем забыла купить лук! Приходится останавливаться и ждать, пока женщина спрыгнет с телеги и докупит забытое. Она исчезает в толпе, проходят минуты, проходит полчаса, проходит час!.. — а телега и все, кто на ней, так себе и стоят на солнцепеке, ждут, пока вернутся эта красавица и ее луковицы!
Возчик Мордехай сплевывает длинным веселым плевком.
— Н-но, Павлик! — обращается он к мерину тоном грозного владыки, причмокивает и слегка хлещет кнутом по лошадиной спине. Павлик невозмутимо машет хвостом и продолжает идти в прежнем темпе. Он прекрасно изучил своего хозяина и точно знает, что время спешить и бежать еще не пришло.