Начальник конвоя помедлил, потом что-то сказал одному из своих — тот остался охранять пленных, остальные полицаи потянулись к выпивке и закуске…
Только взялись за стаканы, как прогремела команда:
— Руки вверх! — старший из прибывших направил на конвойных автомат.
Охрана дружно подняла руки.
— Товарищи! — обратился затем, старший к пленным. — Забирайте винтовки, подкрепитесь и — на подводы! Времени у нас мало. Могут нагрянуть немцы…
Голодные люди набросились на еду. Капитан Петренко взял винтовку, проверил, заряжена ли.
— Кто вы? — спросил Петренко у освободителей.
— Что тебе сказать, браток! Окруженцы. В полицию пошли, чтоб с оружием в руках уйти к партизанам. А тут вы подвернулись. Потом поговорим. Надо уезжать!
Расселись по подводам. Связанных конвоиров решили взять с собой. Кони понеслись по лесу. Только оказавшись в чаще, Иван принялся за кусок хлеба с ломтиком сала, доставшиеся ему при дележке.
«Свободен! Свободен и снова с оружием в руках», — радостно стучало сердце.
Дорога привела на большую поляну. До войны тут находился летний животноводческий лагерь. Дальше в глубь леса пути не было.
— Что будем делать? — спросил кто-то у Ивана.
Как-то незаметно его лидерство было признано всеми.
— Дальше пойдем пешком. Телеги бросим. Кто слабее, сядут на лошадей. Может, повезет — наткнемся на партизан…
Весь день продвигались лесом, к вечеру вышли к небольшому лесному хутору. Дворов шесть, не больше. На разведку отправились Михей и еще двое. Через час вернулись в сопровождении старика и парнишки лет пятнадцати.
— Здравствуйте, люди добрые, — поклонился дед, подходя ближе. Увидев полицаев, остановился.
— Не волнуйся, отец, — успокоил его Петренко, — здесь все свои. Михей, докладывай.
— В хуторе немцев нет и не было. Партизаны иногда заходят. Старик говорит, что его внук, — Михей указал на паренька, стоявшего рядом с дедом, — может отвести к партизанам.
— Ты знаешь, где партизаны? — обратился Иван к подростку.
— Знаю.
— Далеко?
За внука ответил старик:
— Часа за четыре доберетесь. Ночью, однако, лучше не идти. Как бы не перестреляли. Пойдемте к нам на хутор. Отдохнете, а на зорьке отправитесь в путь. Согласны?
Не ожидая ответа, старик повернулся и молча зашагал к хутору. Разместились у деда в сарае. Узнав, что на хуторе находятся бывшие пленные, хуторяне начали сносить к деду продукты, одежду. Беглецы помылись, переоделись. Полицаев заперли в бане, приставив к ним охрану. Старший из окруженцев хотел было назначить в охрану своих людей, но Иван Петренко не позволил. Он опасался доверять незнакомым людям, даже тем, кто освободил их из плена.
На рассвете, поблагодарив хуторян, снова подались в лес. Около одиннадцати часов утра остановились у реки. Здесь проводник сказал:
— Дальше я пойду сам. Ждите здесь. Вести кого-либо сразу в отряд командир запрещает.
— Всем отдыхать! — приказал Петренко.
Вдвоем с Михеем он остался в дозоре. Больше часа лежали в зарослях дикого малинника, пока не услышали какой-то шум в той стороне, где бросили остальных. Петренко вскочил на ноги.
— Пошли, Михей!..
Прячась за деревьями, приблизились к берегу, где находилась вся группа. То, что увидели, ошеломило обоих. И бывшие пленные, и бывшие полицаи стояли с поднятыми вверх руками. Человек двадцать незнакомых людей, вооруженных винтовками и автоматами, собирали оружие. В стороне стоял юный проводник.
— Что это?! — прошептал Михей.
— Не знаю… Повесь винтовку на плечо…
— Что происходит? — спросил Петренко у проводника.
— Я привел партизан, товарищ начальник. У них такой порядок: всем, кто приходит в отряд, надобно сдать оружие. Партизаны проверяют, что за люди. Но когда сказали об этом вашим, полицаи отказались оружие сдать. Вот их и разоружили…
— Понятно…
Иван Петренко и Михей подошли к командиру отряда.
— Товарищ командир, капитан Петренко прибыл в ваше распоряжение. Примите оружие, — и подал винтовку.
Михей последовал его примеру.
Высокий седой командир улыбнулся, шагнул к капитану:
— Здравствуй, Иван! Не узнаешь?
Петренко присмотрелся внимательнее.
— Товарищ директор, вы? Здравствуйте, Петр Степанович. Узнал…
— Поговорим по дороге, — словно не замечая его радости, сказал Ляшенко. — Сейчас всем строиться в походную колонну…
Партизаны вместе с пополнением двинулись в лагерь. Петренко шел рядом с командиром отряда, повествуя ему о своих злоключениях.
— Так говоришь, вы только два дня успели поработать на разборке? — переспросил, прикидывая что-то, Ляшенко.
— Да.
Ляшенко помолчал.
— И эти решили освободить вас?
— Да, но…
— Интересно… Ты не горячись… Будем воевать вместе, капитан. Время покажет.
…В партизанском отряде жизнь шла своим чередом. Одни уходили на задание, другие возвращались, третьи чистили оружие, чинили одежду. Иван обрадовался, когда увидел нескольких офицеров, одетых в армейскую форму. Хотя не форма, а что-то другое, неуловимое, выделяло их среди партизан.
— Товарищ майор, — обратился к старшему по чину Иван. — Капитан Петренко. Артиллерист, бежал из плена.
— Это из колонны… — бросил другой офицер.
Майор нахмурился.
— Что ж тебя отпустили без проверки? Документы хоть сберег какие?
— Бумаг нет. Но личность мою может удостоверить командир отряда. Мы были знакомы до войны.
— Разберемся. Пойдемте, капитан.
Петренко последовал за офицерами. Подошли к одной из землянок. У входа стоял часовой. По крутым деревянным ступенькам спустились вниз. Майор пропустил вперед Петренко.
— Садись, капитан. Вот бумага, чернила. Пиши автобиографию. По всей форме. Сделаем запрос в Москву о твоей личности. А теперь скажи по совести: те, кто вас освободил, не показались подозрительными?
Этот вопрос мучил и Ивана.
— Показались. Дело в том, что мы работали на объекте второй день, а они появились с документом, подписанным начальником местного СД. Попали, мол, в окружение, поступили в полицию. Документ у начальника СД выправили, нас освободили, ушли в партизаны… Только документ выписан за три дня до нашего прибытия сюда…
Майор вздохнул, резко поднялся.
— Пиши, я пойду посмотрю на них.
Петренко расправил на ящике, служившем столом, бумагу. Излагал, стараясь быть предельно точным в датах своих перемещений по территории, оккупированной фашистами. Только об одном умолчал. Жена — Елизавета Карловна Петренко, урожденная Миллер, — написал он, — погибла в 1939 году. Утонула… В том, что видел ее живой и невредимой в форме немецкого офицера, Иван признаться не смог. Почему? Он и себе не сумел бы этого объяснить.
Майор возвратился минут через двадцать вместе с Ляшенко.
— Закончил? Тогда поговорим. Освободили вас из плена агенты СД. Это — факт. Уже не раз СД пыталось внедрить в отряд «Смерть фашизму» своих людей. А теперь решили затеять спектакль… Что скажешь на это?
— Думаю, что такое возможно.
— Об этой операции мы узнали несколько дней назад: все именно так и произошло, как нам сообщили в донесении. Так что особо проверять ваших освободителей нечего. А как по-твоему, среди самих пленных могут быть агенты СД или абвера?
— Не знаю. Поручиться могу только за одного из них. В плен он попал вместе со мной. И все время мы с ним были вместе.
— Что ж, проверим…
— А чем я займусь в отряде? Ведь орудий у вас нет…
— Пушек нет, это верно. Но много необученной молодежи. Кое-кто даже держать винтовку не умеет. Вот тебе как кадровому офицеру и поручим обучение, пока придет ответ. А тогда о другом подумаем… Согласен?
XXIII
…Проснувшись, Эльза накинула халат и собралась было заняться «вальтером». Свое личное оружие чистить и пристреливать разведчик должен сам. Этому учили ее чекисты. Об этом твердил Манодзи. Об этом в высшей школе СД постоянно напоминал курсантам преподаватель Горн.