Среди раненых, которым уже была оказана первая помощь, Эльза заметила Венкеля. Она наклонилась к нему. Венкель был ранен в грудь. Увидев Эльзу, превозмогая боль, криво улыбнулся:
— Теперь я понимаю, почему вы так рьяно взялись за подключение дивизий вермахта к борьбе с партизанами!
— Почему?
— Потому что вы лучше всех нас знаете, что такое партизаны…
— Вам нельзя говорить, Венкель! Лежите тихо. Быстрее к врачу! — приказала Миллер солдатам.
Откуда-то появился Гейнц, а вслед за ним и оберст с Гардекопфом. Увидев Миллер живой и невредимой, Гардекопф бросился к ней, позабыв на миг о своем подопечном. Оберст оттеснил его и спросил Эльзу:
— Что здесь происходит?
— Партизаны! Налетчики были переодеты в форму солдат вермахта.
Оберст повернулся к Гейнцу:
— Странно. Возле гостиницы, где живут немецкие офицеры, — партизаны! Средь бела дня… Партизаны!..
— Такого у нас еще не случалось, — хмуро ответил Гейнц.
— Я сейчас же должен позвонить в Берлин. Фрау Миллер, проводите меня в гостиницу.
— Слушаюсь, господин оберст!
— Кстати, Гейнц, как там моя охрана — готовы в дорогу? Я выезжаю, как и запланировал, — в шестнадцать.
— Господин оберст, может, завтра… В связи со случившимся…
— Нет, господин Гейнц. Сегодня. Я не меняю своих планов.
— Господин оберст, но сейчас без пяти пятнадцать, а мы еще не обсудили маршрут.
— Приходите минут через десять — обсудим.
Оберст, мрачный и злой, в сопровождении Эльзы направился к гостинице Разведчица понимала, что посланец генерального штаба весьма опасается и за собственную жизнь, и за содержимое портфеля. Только у себя в комнате, проверив, все ли документы на месте, он немного успокоился.
— Этот Гейнц явно взялся не за свое дело! Чтобы партизаны убивали средь бела дня! В самом центре города! Что вы скажете, фрау, в его оправдание?
— Господин оберст! Партизаны в этом районе очень сильны. В этом нет вины Гейнца. Он недавно переведен сюда. Он старается, но ликвидировать партизан очень трудно. Нужны большие силы, а у него их нет. Правда, сейчас к борьбе подключились отдельные части вермахта и появилась реальная возможность уничтожить бандитов…
— Что?! Вместо отдыха после кровопролитных боев наши солдаты должны рыскать по лесам и болотам? Фрау, я поражен. Здесь у вас творится что-то непонятное. Войскам отправляться на фронт, а они воюют с бандитами! О!
— Господин оберст, вы недооцениваете партизан. Предшественник Гейнца тоже считал их уголовниками и поплатился за это. Его вместе с заместителем нашли в постелях зарезанными…
— О, мой бог!.. Но солдаты прежде всего должны воевать с регулярной армией большевиков!
— Ваше счастье, что вы подошли десятью минутами позже, не то с вами было бы то же, что с Венкелем и этими двумя несчастными…
— Они набросились бы на меня?
— Партизаны хорошо разбираются в воинских званиях армии и СС. Понятно: оберст ценнее гауптштурмфюрера!
— Да, вы заставили меня пожалеть о том, что я решил провести инструктаж на месте. Вызвать генералов сюда? Но я не из трусливого десятка. Кстати, маршрут, по которому я буду ехать в мотопехотную дивизию, выбрали вы?
— Да. Туда есть две дороги. Одна — в объезд. Другая — прямая, но через лес.
— Я поеду по объездной?
— Нет, по прямой. Она под контролем у мотопехотной дивизии. Там патрулируют бронетранспортеры с солдатами. После того как партизаны обстреляли мой «мерседес», дивизия взялась за партизан серьезно. Объездная же дорога не охраняется. Решайте сами… Сегодняшний случай убеждает, что партизаны нападают там, где их не ждут.
— Хорошо, поедем по прямой. Охрану брать слишком большую, повторяю, не следует. Вы согласны со мной?
— Да. Шесть мотоколясок с пулеметами…
— Да, — кивнул оберст. — Но где же Гейнц?
Тотчас появился запыхавшийся Гейнц, будто ждал этих слов за дверью.
— Прошу простить, господин оберст, очень неприятная история.
— Ничего… У вас еще будет время разобраться в ней. Вы хотели решить вопрос о моей охране? Шесть мотоколясок с автоматчиками, я думаю, достаточно.
На этот раз Гейнц не спорил.
— Будет выполнено. В пятнадцать пятьдесят мой «хорьх» с шофером и двумя офицерами подъедет к гостинице. Шесть мотоколясок будут сопровождать вас…
Гейнц вышел. Эльза поднялась с кресла:
— Я могу идти, господин оберст?
— Да, вы свободны, фрау. Прошу вас к шестнадцати часам ко мне!
Все складывалось благополучно. До отъезда оберста еще оставалось время. Эльза поднялась к себе, отдохнула, проанализировала ситуацию. Она осталась без связной, но была довольна, что Светлану удалось спасти. Волновало другое: успел ли «Кустарь»? О многом передумала Эльза в эти недолгие минуты, но о том, что ее ожидает, и не догадывалась.
В точно назначенное время она постучалась к оберсту.
Он уже ждал ее с портфелем в руке.
— Как видите, я готов. А вы?
— Что я? — удивилась Эльза.
— Разве я не сказал вам, что вы едете со мной? — в свою очередь удивился оберст. — У Гейнца неприятности, сопровождать меня он не может. С вами мне будет спокойнее и приятнее… Людей своих не трогайте. Или вы боитесь партизан? — пошутил он.
— Я никого не боюсь, господин оберст! Но вам следовало предупредить меня. Я должна переодеться.
— Прошу извинить. Я не подумал. Но уже нет времени. Нам пора… Мотоциклисты, шофер и офицеры ждут нас…
Произошло то, о чем Эльзе не раз говорил Манодзи: в жизни разведчика бывают моменты, когда он сам обязан принимать серьезные решения. Никто не в силах предвидеть всех неожиданностей в его сложной работе. Сегодня впервые у Эльзы сложилась подобная ситуация. Ей необходимо ехать с оберстом, даже если ее ожидает смерть.
— Я готова…
Машина тронулась. Три мотоколяски ехали впереди, еще три — сопровождали сзади.
Въехали в лес. Для Эльзы он стал памятным… Мотоциклисты перестроились, окружив машину тесным кольцом.
Эльза приблизительно знала место, где поджидают партизаны. Она понимала, что, учитывая провал связной, нападение будет подготовлено тщательно, с учетом даже самых неожиданных ситуаций. Сегодня документы должны быть захвачены. Она расстегнула кобуру и передвинула ее ближе к пряжке ремня. Офицер охраны, оттянувшись, заметил ее приготовления и положил автомат на колени.
Проехал грузовик с солдатами мотопехотной дивизии. Оберст повернулся к Эльзе.
— Фрау Миллер, вы правы, дорога охраняется. Долго нам еще?
— По лесу минут двадцать…
— Надеюсь, генерал догадается пригласить нас на ужин…
— О, господин оберст! Нам засветло надо возвращаться. Ночью эта дорога опаснее, чем днем…
Неожиданно что-то резко ударило Эльзу в голову, и она потеряла сознание. По автомобилю и мотоциклам с обеих сторон застрочили автоматы. Один из мотоциклистов буквально на одном колесе развернулся и помчался обратно, выбросив на крутом повороте мертвого пулеметчика. Вся операция длилась не больше трех-четырех минут. «Хорьх» врезался в орешник, мотоциклы лежали в кювете. Отовсюду к автомобилю бежали партизаны. Первым добежал капитан Петренко. Он рванул на себя дверцу, к его ногам повалился мертвый оберст. Капитан выдернул из его рук портфель, протянул майору.
— Обыщите машину! Надо уходить, через несколько минут мотоциклист приведет сюда патруль! — прозвучала команда.
Петренко заглянул внутрь и отпрянул: Лиза!!!
— Что?! — майор бросился к машине. На заднем сиденье полулежала Лиза Миллер-Петренко. Лицо и плечи девушки были в крови. Ее вытащили из машины. Иван припал к ее груди — сердце молчало…
— Есть пульс? — спросил майор, уже ни на что не надеясь…
— Немцы! — резко крикнул кто-то из партизан.
Четыре грузовика на полном ходу выскочили из-за поросшего березняком пригорка, тормозя, рассыпая цепи мотострелков. Иван подхватил Лизу на руки, понес. Отстреливаясь, группа захвата отходила в лес. Тело Лизы не было тяжелым, но все же сковывало движение Петренко. Иван отстал. Майор оглянулся, передал портфель кому-то из своих людей, вернулся к Ивану. Огрызнулся короткой автоматной очередью по наступающим.