Вадим Булаев
Когда полиция ещё была милицией
— Але! Але … начальник! Слышишь?! — многочисленные, разноголосые шумы не давали внятно понять, кто это, собственно, звонит. — Это … да… Але!
Леха со злобой, что есть силы втиснул склеенную китайским скотчем телефонную трубку в ухо. Вроде стало чуть получше. Или показалось… Качество отечественной связи, не смотря на все яркие рекламные ролики и красноречивые заверения пузатых медиа-магнатов, по-прежнему оставляло желать лучшего.
— Але! — словно прорезался на удачу из ниоткуда хриплый, прокуренный фальцет. — Это я, Жека! Тут такое дело, Серега Дущик нарисовался. Сейчас у хори завис на Кировском. Бери кентов и давай сюда, пока он не слинял. Я встречу у продуктового лабаза…
Есть!!! Старший оперуполномоченный местного, но от того не менее доблестного отделения уголовного розыска Алексей со смешной фамилией Мнушкин пулей вылетел из-за стола и изобразил американский вариант телячьей радости, согнув одновременно руку и ногу, а заодно ошарашив мирно играющих в нарды коллег по оружию истошным воплем ''Y-Y-Yes!''.
— Чего приключилось? — равнодушно поинтересовался сосед по кабинету и напарник, мамлей (младший лейтенант) Андрюха. — Беня Ладен у нас на земле осел или зарплату все же прибавили?
— Хуже, блин! — Леха пустился в какой-то летящий вальс. — Дущик всплыл.
— Да иди ты… И где этот урод?
— Человечек маякнул, что на Кировской. Надо ехать, принимать засранца.
Не сговариваясь, оба опера посрывали с вбитых в стену гвоздей — вешалок поношенные курточки и выбежали в коридор отделения. Третий, паренек с соседней территории, с сожалением закрыл игровую доску, сунул ее под стол и пошел к себе. Чувствовалось, что ему в профессиональном смысле завидно и немного обидно. Ничего, переживет.
Серега Дущенко уже стал чуть ли не легендой отделения. После очередного освобождения из мест, не столь отдаленных, он не внял всепрощенческой политике государства и устроился на работу по специальности — ''бомбить хаты''. По количеству обворованных квартир за семь месяцев, проведенных на свободе, его следовало занести в книгу рекордов или, на худой конец, вручить при оказии памятный подарок от МВД. Однако руководство думало иначе. Каждый день все оперативки у начальства начинались и заканчивались неуловимым вором, а, точнее, хроникой его похождений в матерной интерпретации.
По оперативным данным и по характерному ''почерку'', краж уже набежало более пятидесяти — дальше просто поленились считать. Отцы-командиры, ломая головы, чуть ли не ежедневно разрабатывали планы лихих задержаний, проводили облавы, но Дущик оказался, что ни говори, не пальцем деланный. За все время он ухитрился не оставить ни так любимых криминалистами отпечатков, ни засветиться пред очами соседей потерпевших. Единственным проколом оказался случай, когда с пол года назад он был случайно заснят в момент взлома двери на скрытую видеокамеру, которую установил на лестничной площадке один из зажиточных жильцов. Так о нем и узнали. Более таких оплошностей, к сожалению, не было. Общей чертой, по которой определяли места его визитов, было то, что везде он брал исключительно деньги, причем находил их в не знакомых помещениях практически сразу, как поисковая собака плохо укрытую наркоту.
Постоянные засады у его старых приятелей успеха не дали. Серега, как старый лис, с легкостью чуял ментовской запах и в западню не ходил, оставляя лишь обидные послания в подъездах. У матери — алкоголички он также не появлялся, передавая ей деньги на бухло через различных знакомых. Было же этому ''бомбардировщику'', как прозвали его местные жулики, двадцать четыре года от роду…
На место прибыли быстро, минут за пятнадцать. Повезло второй раз за день. Проехать двенадцать кварталов на маршрутке через центр за такой короткий промежуток — это что-то. Своего автомобиля ни у одного, ни у другого не было, а дежурный уазик дают по первому требованию сотрудника уголовного розыска только в кино. Ну да ничего, дело привычное.
У полуподвального продуктового магазинчика с водочкой на разлив, именуемого в народе ''болото'', а по ядовито — зеленой вывеске ''Продовольственный супермаркет *Офелия*'', было людно. Разномастный народ, создавая приличную толчею, спешил с работы и с заработков. Кто просто домой, кто опрокинуть рюмочку под засохший лимончик, а кто прикупить бумажных сосисок для прокорма себя и сопливого семейства. Все, у кого в карманах водились хоть какие — то финансы, это место обходили стороной. Качество предлагаемых продуктов и напитков наводило на печальные размышления о вполне возможном визите к веселым ребятам в чине патологоанатомов, а в лучшем случае на горшок в серьез и на долго.