Нина и ее коллеги потрясенно не сводили глаз с экрана компьютера в центре просторного офиса. Они безмолвно смотрели, как полицейские собрались у моста в совершенно средневековой на вид деревне, оттесняя фотографов и зевак. Инцидент в Вероне только что попал в верхние строчки новостей Нью-Йорка. Молодожены-итальянцы, сыгравшие свадьбу всего три дня назад, рука об руку прыгнули с моста, открыв в брачную ночь свои шкатулки и обнаружив, что нить жены катастрофически коротка. Мужчина после совместной попытки самоубийства выжил, а жена — нет.
Нина поморщилась, осознав, что на разыгравшуюся в солнечной Вероне трагедию таблоиды, несомненно, отзовутся шквалом безвкусных шекспировских каламбуров.
— Какой ужас, — выдохнул один из репортеров.
— А вы понимаете, что в этой истории самое страшное? — спросил специалист по проверке фактов. — Парень знал, что ему не удастся покончить с собой. Они посмотрели на свои нити и увидели, что ее нить короткая, а его — длинная. Даже соверши он нечто непревзойденно опасное — все равно бы не умер. И он об этом знал.
— Ну, может быть, он знал, что не умрет, но, очевидно, с головой у него не все в порядке. Бедняга рисковал остаться парализованным, прыгая с дьявольского моста.
— Это да, конечно. И все же странное дело.
— Не знаю, мне кажется, это еще раз доказывает, что никому не нужно смотреть, какие у них нити, — сказал репортер. — Судя по всему, увидев их, эта парочка лишилась рассудка.
«Нет, они не сошли с ума, — подумала Нина. — У них было разбито сердце».
Однако она не ожидала, что коллеги ее поймут. Они были не в состоянии разглядеть обычных повседневных страданий, которые скрывались за трагедией.
Их штат был невелик, сокращаясь с каждым годом, как бюджет журнала, и, насколько ей было известно, Нина была единственной из всех, оставшейся в близких отношениях с коротконитной.
Ее коллеги сначала робели, по понятным причинам опасаясь нарушать границы между работой и личной жизнью, но они всегда были достаточно близки, чтобы свободно делиться рассказами о расставаниях и свадьбах, беременностях и смертях, и в конце концов проговорились и о полученных нитях.
Треть сотрудников не заглядывала в свои ящички; остальные, казалось, были вполне довольны. Узнав о Море, некоторые из коллег даже предложили подменить Нину, если ей вдруг понадобится взять выходной или отпуск.
Однако Нина об отдыхе даже не помышляла.
Находясь весь день в окружении новостей, она никак не могла освободиться от мыслей о нитях. Нина умоляла Дебору поручить ей какую-нибудь другую тему, любой другой сюжет, но казалось, что их нет. Формировалось поле кандидатов в президенты, повышалась глобальная температура, но ничто не захватывало читателей так, как нити. Не проходило и часа, чтобы Нина не думала о них, размышляя, узнает ли когда-нибудь правду.
Мора часто говорила, что Нина очень милая, но помешана на идее всеобъемлющего контроля: все пластиковые контейнеры на кухне она хранила только вместе с соответствующими крышками и никогда не покупала новую юбку, если у нее не было подходящей блузки. Отчасти Нине нравилось быть редактором: она работала с правилами, четкими и понятными законами грамматики и лингвистики, и ей нравилось размечать тексты красной ручкой, требуя выполнения этих правил. До повышения, когда она еще пыталась проявить себя как репортер, Нина с удовольствием занималась поиском фактов, зарываясь в груды исследований, увлеченная охотой за правдой. Но все, связанное с нитями, пробудило в ней даже более глубокое стремление к знаниям, к контролю. Ответов до сих пор не было, зато вопросов — очень много. Откуда взялись нити? Почему они появились именно сейчас? Действительно ли они управляют будущим или просто обладают знанием о нем? Все было слишком мутным, слишком серым. Нине нужно было увидеть картину в черно-белых тонах.
В то же время она была вынуждена беспомощно наблюдать за страданиями Моры, потому что сделать ничего было нельзя. Всякое подобие контроля было вырвано у них из рук.
Нина чувствовала себя беспомощной, словно заново переживая один из худших дней в жизни, события, застрявшие в ее памяти с выпускного класса средней школы. В то утро она провела целый час с консультантом по коммуникациям, ища совет, как открыть свой деликатный секрет друзьям, не зная, что за дверью подслушивала коварная одноклассница. К тому времени, когда Нина вышла из кабинета, ей уже не нужно было беспокоиться о том, как найти подходящий момент, чтобы поделиться с одноклассниками своим особенным взглядом на жизнь. Правда уже была всем известна.