Он слышал, как монахиня поднялась на ноги, опираясь на спинку стула. Хави крепко закрыл глаза.
— И пожалуйста, пожалуйста, когда придет время, пусть моя абуэла[22] ждет меня. И все остальные родственники, которых я знал, и все те, кого я так и не узнал, пожалуйста, пусть они будут там, — попросил Хави. — Чтобы я был там не один.
Он замолчал, собираясь с мыслями перед янтарным отблеском пламени. Спустя несколько минут Хави встал с пола и молча вышел из часовни.
Небо уже начало темнеть, и на окраине кампуса Хави прошел мимо освещенного окна на первом этаже, где несколько десятков студентов собрались в общей комнате, чтобы посмотреть вечерние дебаты, которые только что подошли к концу. Хави остановился у открытого окна, когда на экране появился Уэс Джонсон, чтобы выступить с заключительным словом.
— Если бы я мог вернуться в март, возможно, я бы посоветовал всем не смотреть… — сказал Джонсон. — Но мы не можем вернуться. Мы должны принять, что эти нити — часть жизни. Но мы не должны мириться с тем, что происходит сейчас. Я слышу истории о том, как люди теряют работу, теряют медицинскую страховку, теряют кредиты, — и все это из-за нитей. И я не готов просто подчиняться требованиям правительства и молчать. Я вижу, что делают конгрессмен Роллинз и наша нынешняя администрация: заставляют представителей определенных профессий смотреть на свои нити, когда те решили этого не делать, ставят под сомнение способность людей служить своей стране и относятся к людям по-разному на основании случайности судьбы. Но я верю в свободу выбора. Я верю в равенство. Борцы за гражданские права, борцы за права женщин, борцы за права гомосексуалистов — все они ведут борьбу на протяжении многих поколений. И хотя те из нас, у кого короткие нити, возможно, не так многочисленны, как перечисленные сообщества, мы существуем. И мы тоже не прекратим борьбу.
Было девять вечера, и Мора была одна. Кандидаты в президенты закончили заключительные речи и махали руками, уходя со сцены, а Нина задержалась на работе, чтобы помочь с освещением дебатов. Мора потянулась к телефону.
«Хочешь выпить?» — написала она Бену.
К девяти тридцати они сидели за темной деревянной барной стойкой в тихом заведении.
Мора приехала на несколько минут позже, подкравшись к Бену, пока он рисовал свое видение бара на непрочной бумажной салфетке.
— Я и забыла, как хорошо ты рисуешь! — Мора улыбнулась, рассматривая его крошечный набросок, как будто он был выставлен в галерее. Затем она жестом попросила бармена принести ей пиво.
— Ты действительно думаешь, что у Роллинза есть племянник-коротконитный? — спросила Мора. — Не верю, что он мог бы выдумать нечто подобное.
— Возможно, в те времена, когда еще не было фактчекеров, он бы попытался, — засмеялся Бен. — Но не в наши дни.
— По крайней мере, АСЗГС[23] подал иск против дерьмовой Инициативы ОБПС, так что, возможно, случится что-то хорошее. Плюс Джонсон все еще участвует в гонке. Хотя я не могу поверить, что его так достали, что ему пришлось выйти и сказать о своей нити, как кандидату-гею, которого заставляют признаться в сексуальной ориентации, — сказала Мора. — Люди догадываются, что его нить заканчивается в возрасте пятидесяти лет, так что теперь он официально коротконитный.
Бен медленно кивнул.
— Это странно, потому что я бы точно никому не пожелал короткой нити, — сказал он, — но мне кажется… Может быть, в душе я надеялся, что слухи правдивы? Что кто-то на этой сцене может быть… одним из нас.
Мора засунула руки в передний карман своей потрепанной толстовки и с любопытством наклонила голову.
— Ты с кем-нибудь встречаешься?
Бен чуть не поперхнулся пивом.
— Вот это резкий поворот. К тому же я думал, что ты лесбиянка. — Он улыбнулся.
— То есть мне нельзя и поинтересоваться? — поддразнила его Мора. — Но дело в другом. Ты сам сказал, что Уэс Джонсон — «один из нас». Это же широчайшая тема для дискуссии, понимаешь? Должны ли люди вроде нас встречаться с теми, которые таковыми не являются?
— Ну, честно говоря, я встречался с одной девушкой, как раз когда появились нити. Но мы расстались.
— Что случилось?
Бен уставился на горлышко своей пивной бутылки, осторожно покручивая его двумя пальцами.
— Она открыла мою коробку, — сказал он, произнося слова уверенно и обдуманно. — До того как я решил, хочу ли открыть ее сам. А потом она порвала со мной, увидев мою короткую нить.
— Вот дерьмо, — Мора была потрясена. — Сочувствую.
23
Американский союз защиты гражданских свобод (АСЗГС) (