Ящик Пандоры был лишь отчасти виден снаружи, но именно здесь, в темном углу сундука, второй художник и начертал только одно слово: «Надежда».
В понедельник утром Эми нашла в своей классной комнате письмо.
Увидев, что письмо адресовано ей и ее имя написано целиком, она оторопела. Изумленно пытаясь вспомнить, не подписалась ли она случайно своим полным именем в предыдущей записке, она перевернула страницу и увидела, что автор тоже написал свое имя полностью.
Дорогая Эми,
однажды я услышал об отдаленном острове на Галапагосах, где сегодня проживает всего сто человек, но еще в XVIII веке несколько китобоев поставили там на берегу пустую бочку, которая служила импровизированным почтовым отделением. Они завели традицию, согласно которой все суда, проходящие через эту землю, забирали письма из бочки и отвозили их в Англию, Америку или куда бы то ни было, доставляя почту от имени своих собратьев-моряков. И по сей день путешественники оставляют в бочке открытки или письма — марки не требуются — в обмен на то, что они заберут чужое письмо и пообещают доставить его законному получателю. Я не видел никакой статистики, но предполагается, что система работает на удивление слаженно.
Не знаю точно, зачем я тебе это рассказываю, может быть, эта история подтверждает, что даже при самых странных обстоятельствах письмо может попасть к нужному человеку.
Каким-то образом несколько месяцев назад мое письмо попало к тебе.
И как бы безумно это ни звучало, мы действительно нашли путь друг к другу, и я понял, что ты работаешь в той самой школе, где я с апреля бываю раз в неделю в группе поддержки для коротконитных. (В этой группе я познакомился с Морой, но не рассказывал ей ни об этих письмах, ни о тебе.)
Я провел большую часть третьего десятилетия своей жизни, беспокоясь о том, как начальник оценит мои чертежи, или о том, зарабатываю ли я столько денег, сколько должен, или о том, что у меня наконец-то началась жизнь, которая заставит моих бывших одноклассников увидеть во мне кого-то больше и сильнее, чем школьного ботаника. Конечно, все это — карьера, деньги — все еще важно, но не только они имеют значение. Нити показали это яснее, чем когда-либо.
Сейчас, повзрослев, я понимаю, что родители сделали мне два замечательных подарка: они показали, как выглядит настоящая, любящая семья, и подарили мне детство, в котором я всегда чувствовал себя в безопасности и защищенным, никогда ничего не боялся.
Думаю, я тоже смогу это сделать. Смогу стать хорошим мужем для женщины, которую люблю, и передать своим детям величайшее наследие моих родителей.
Прости меня, Эми. Прости за изумление, в которое приведет тебя это письмо, и прости за то, что однажды ты попросила меня писать о мелочах, а это, возможно, самая большая мелочь из всех. Но ты также сказала, что каждый из нас может найти собственную меру счастья.
Недавно одна незнакомка сообщила мне, что не хочет тратить время на грусть. Она просто хочет прожить как можно более полную жизнь. И я думаю, что это самый лучший показатель.
Спасибо тебе за все,
Бен
Эми медленно выпустила письмо, его края были влажными от ее вспотевших рук.
Все это время ей писал Бен. Бена она утешала, и он обращался за утешением к ней.
У Бена была короткая нить.
P. S. В поисках полной жизни и погони за исполнением желаний я бы хотел увидеть тебя снова. Больше никаких секретов.
Эми стало жарко, у нее закружилась голова, на глаза навернулись слезы. Ей нужно было время, чтобы подумать, чтобы во всем разобраться. Ее последний урок закончился, поэтому она ушла из школы пораньше и села в первый попавшийся автобус.
Эми откинулась на сиденье, стараясь сохранять спокойствие, но непрошеной волной накатила тошнота. Она закрыла глаза и дальше ехала, не глядя в окно, автобус медленно пробирался сквозь пробки, пока не дополз до ее остановки. Тогда она вскочила со своего места и помчалась вверх по лестнице, радуясь, что вернулась к себе в квартиру.
Эми сохранила все письма Бена, то есть письма незнакомца, только сегодня сообщившего свое имя, и теперь вытащила все до единого из ящика комода, перечитывая каждое по очереди. Она сидела, скрестив ноги, на полу спальни и смотрела на листы, разложенные веером на ковре. Все страницы были исписана аккуратным почерком Бена, каждая буква была выведена темно-синими чернилами.