При лечении таких больных решающую роль могут играть так же вера и слова. Вера в человека, который лечит, вера в то, что он скажет.
«Секрет целительного внушения, — писал по этому поводу В. М. Бехтерев, — был известен многим лицам из простого народа, в среде которого он передавался из уст в уста в течение веков, под видом знахарства, колдовства, заговоров и т. д... Самовнушением объясняется, например, действие многих так называемых симпатических средств, оказывающих нередко то или другое целительное действие. Ферраус излечивал лихорадку с помощью бумажки, на которой были начертаны два слова: «Против лихорадки». Больной должен был каждый день отрывать по одной букве. Известны случаи целебного действия «хлебных пилюль», «невской воды», просто «наложения рук» и т. д.».
Еще и в наши дни часто приходится слышать: старушка «заговорила» бородавку, и та исчезла. Так бывает, и ничего чудесного в этом нет. Лекарь здесь — внушение и самовнушение. А точнее говоря, вера в то, что знахарка может излечить человека. Когда она приходит к больному, тот уже слышал о ней, знает, что она кого-то излечила, и жаждет излечения.
И совершенно неважно, завязывает ли знахарка бородавку ниткой или волосом. Неважно, что она шепчет над этой бородавкой. Все решает вера в то, что бородавка после такого «заговора» исчезнет.
Человек уничтожает свою бородавку самовнушением! Действует тут и внушение знахарки, когда она уверенно говорит: бородавка сойдет.
Врачи-психиатры неоднократно проверяли такой способ лечения. Один врач, например, смачивал бородавку обычной водой, а человеку говорил, что это новое сильно действующее лекарство, от которого бородавка должна исчезнуть. И на многих это действовало. Люди верили в лекарство, в то, что оно им поможет, и бородавки исчезали.
Именно этим объясняются известные в истории «чудесные» исцеления у различных «святых мест». Так было, в частности, во Франции на могиле католического дьякона Франсуа де Пари, умершего в 1728 году. Первой пришла на могилу мотальщица шелка Мадлена Беньи, у которой отнялась рука. Ее привела сюда уверенность в том, что тело прожившего «праведную жизнь» дьякона получило способность исцелять болезни. Приложившись к могиле, она почувствовала некоторое облегчение и, когда вернулась домой, уже настолько свободно владела рукой, что немедленно приступила к работе обеими руками. После этого к могиле стали стекаться страдающие различными недугами, и некоторые из них действительно исцелились.
Уже свыше ста лет небольшой городок на юге Франции Лурд славится среди католиков «чудесными» исцелениями. Чудодейственной силой здесь обладает якобы водный источник. Искупавшись в нем, можно исцелиться. В действительности продуманная система воздействия на сознание паломников — вот основа лурдских «чудес».
Кто едет в Лурд? Как правило, это люди, которые очень надеются на чудесное исцеление. Ведь о лурдских «чудесах» говорят с кафедр соборов, пишут в газетах, о них рассказывают очевидцы.
И вот больные собираются в путь. С этого времени все внимание, все разговоры — о чудесных исцелениях. А тут уже за паломника берутся «святые отцы». Каждый вагон в поездах, идущих в Лурд, сопровождают монахи, специальные «сестры» и «братья» милосердия. Они знакомятся с каждым больным, с его родственниками, рассказывают им всевозможные истории о чудесах Лурда, раздают специальные книжки, фотографии выздоровевших после паломничества.
Когда паломники прибывают в Лурд, их встречают новые церковнослужители и ведут в «святой грот». Они молчаливы, каждое их слово кажется многозначительным.
Во время молитвы у грота все больные хором повторяют одни и те же слова: «Господи Иисусе! Исцели наших больных! Всемогущая дева, спаси нас!» Все с большей верой и надеждой звучат эти слова, нарастает нервное возбуждение, и вот уже в толпе молящихся раздаются громкие вздохи, истерические выкрики.
Нетрудно видеть, какое большое значение имеет здесь внушение и самовнушение. Создается обстановка, способствующая возникновению гипнотического состояния. В романе «Лурд» Эмиль Золя превосходно описал одно такое исцеление в столь прославленном месте:
«...Глаза больной, еще лишенные всякого выражения, расширились, а бледное лицо исказилось, словно от невыносимой боли. Она ничего не говорила и, казалось, была в отчаянии. Но в ту минуту, как пронесли святые дары и она увидела сверкнувшую на солнце дароносицу, ее словно ослепило молнией. Глаза вспыхнули, в них появилась жизнь, и они загорелись, как звезды. Лицо оживилось, покрылось румянцем, осветилось радостной, здоровой улыбкой. Пьер увидел, как она сразу встала, выпрямилась в своей тележке...