В последующие недели он иногда видел пленниц, которые работали за выделкой кожи. Лишь одна из них сильно отличалась от остальных своим светлым выражением на лице. Обычно плененные люди очень долго привыкали к своему рабству и несли на своих лицах печать гнева, ненависти и апатии. Но эта белая девушка выглядела довольно спокойной и даже проявляла неподдельный интерес к своей работе. Для Четана ее внешность не сильно отличалась от внешности других белых женщин, но у нее была теплота в глазах, и Четан на это обратил внимание. Впрочем, больше ничего особенного он в ней не находил, поэтому ограничивался лишь коротким наблюдением, ведь эта пленница принадлежала другому человеку.
Еще через несколько недель Четан услышал слухи, что Квато — тот самый «хозяин» двух пленниц — сильно избил их. Одна погибла сразу, а вторую привязали к позорному столбу посреди деревни. Почему-то сердце Четана взволнованно забилось. Он вдруг понял, что не хотел бы видеть умершей девушку со светлым лицом.
Он поспешил в центр поселка и нашел ее. Ее платье было изорвано в нескольких местах, так что обнажились плечи. Каштановые волосы были хаотично разбросаны по плечам, а на лице слева зиял кровоподтек.
Ее глаза были закрыты, а голова опущена. Но что-то сильно поразило Четана в ее облике. Табо! Она вдруг показалась ему сильно похожей на Табо! Возможно, это из-за кровоподтека на лице, но все-таки он нашел в ней какое-то сходство…
Это так сильно взволновало юношу, что он сам себе удивился. Но медлить не стал. Он поспешил к Квато и уговорил его продать ему эту рабыню. Квато сильно удивился. Четан всегда был странным безучастным одиночкой. Все знали, что он не хотел брать себе жену и тем более иметь рабынь. Он не убивал людей, но мастерски охотился, поэтому его уважали, но не понимали. А сейчас он вдруг захотел купить его рабыню, причем, едва живую.
Квато сразу смекнул, что может потребовать за эту бледнолицую хорошую цену. Он пообещал отдать Четану эту бесполезную женщину за… его скакуна. Четан немного заколебался. Его конь был особенным и знаменитым в племени. Множество туш бизонов удалось добыть Четану благодаря ловкости и силе его скакуна. Но колебался он недолго. Он сам удивился своей решимости во что бы то ни стало купить эту рабыню.
Через полчаса Четан привел к Квато своего скакуна, трепетно попрощался с ним, а потом вернулся к позорному столбу. Девушка была без сознания, когда он развязал ее. Он нес ее в свой «типи» *(индейская палатка из бизоньих шкур) на глазах у всей деревни, и соплеменники удивленно провожали его взглядами.
«Типи» Четана было большим и вместительным. Стены обильно пестрели множеством трофейных луков и вышитыми кусками кожи, а напротив входа лежало несколько больших шкур, служивших юноше постелью. Он осторожно положил девушку на эти шкуры. Правильно ли он поступил? Могла ли она действительно быть Табо? А если это не она? Что он будет с ней делать? Ему не нужны рабыни. Продать ее он не сможет — не позволит совесть. А оставлять около себя кого-либо он не желал. Но если она все-таки Табо, он поможет ей, как когда-то помогла ему она. Но как же узнать, она это или нет?
Пока Четан обдумывал это, сидя на корточках над девушкой, она вдруг застонала и пошевелилась. Четан встрепенулся, но не сдвинулся с места. Бледнолицая открыла глаза и долго смотрела на него, не понимая, где она и что с нею происходит. Но потом она осознала, что на нее сверху смотрит индеец, и что он очень близок сейчас. Ее глаза испуганно расширились, а крик ужаса застрял в горле. Из-за полумрака она не поняла, кто это, и подумала, что это ее жестокий «хозяин». Её лицо смертельно побледнело, руки задрожали.
Четан смотрел на нее несколько секунд и… не узнавал ее. Слишком много лет прошло, да и лица Табо он совершенно не помнил.
Нет, это просто испуганная бледнолицая рабыня. Четан печально вздохнул. Не был ли он чрезмерно импульсивным, когда поспешно купил эту женщину?
Парень поднялся на ноги и молча вышел из своего «типи». На душе его остался неприятный осадок. Он решил поскорее вылечить побои этой белой женщины и отпустить ее из рабства. Он не хотел иметь дело с бледнолицыми ни на один день дольше необходимого. То, что она — Табо, уже показалось ему маловероятным. Возможно, ее кровоподтек на лице ввел его в заблуждение.
Четан отправился к шаману-лекарю попросить у него немного лекарств. Он надеялся поскорее снова остаться одному…
***
Четан вскоре вернулся с лекарствами от шамана. Он нашел девушку лежащей без сознания и горячей от лихорадки. У него не было матери, сестры или рабыни, чтобы поухаживать за бледнолицей, поэтому он начал заботиться о ней сам.
Всю ночь девушка металась в бреду.
Чувство давно уже позабытой жалости заворочалось в груди.
Четан нахмурился и помрачнел. Ему было больно снова открывать свое сердце даже для сострадания. Она ведь не Табо!
Но он все-таки помазал виски девушки специальным снадобьем и уснул прямо на земле.
Анита очнулась ранним утром. Открыв глаза, она увидела потолок индейского типи с небольшим отверстием наверху, через которое пробивались первые лучи солнца. Она тщетно пыталась вспомнить, что же было вчера. Ах да, лицо «хозяина» прямо над ней! Но он больше не приходил.
Тут она поняла, что эта палатка — вовсе не её прежнее жилище. Она была больше размером и украшена всевозможными индейскими атрибутами.
Анита осторожно повернула голову вправо и испуганно замерла. Прямо около нее, но не на шкурах, а на утоптанном земляном полу спал индеец. Его лицо было ярко освещено лучами утреннего солнца, бьющими с потолка. Он был молод и очень красив. Его волосы разметались по земле, а серьги, свисающие с ушей, поблескивали словно драгоценные камни. Она знала это лицо! Те же удивительные черты, но более мужественные, потому что он стал старше на семь лет. Индеец с флейтой! Это был он!
Девушка не могла поверить своим глазам. Может, она сошла с ума от горя или просто спит и видит сон? Она настолько была удивлена, что непроизвольно протянула к нему руку и прикоснулась к его щеке, проверяя, настоящий он или фантом. Она сделала это, не задумываясь, но тут же отдернула руку, потому что почувствовала: индеец настоящий! Он пошевелился, а она зажмурилась, делая вид, что еще спит. Девушка услышала, что он встал, а потом почувствовала, как он положил ладонь на ее лоб. Анита, которая ненавидела чужие прикосновения, вскрикнула и широко распахнула глаза. Индеец отдернул руку с озадаченным видом, а девушка попыталась сесть. С большим трудом ей это все-таки удалось сделать, и она испуганно снизу вверх взглянула на апача, который встал в полный рост в полуметре от нее. Она смотрела в его суровое лицо и не могла понять, узнал он ее или нет. Наверное, не узнал, ведь тогда она была слишком юной, да и пряталась за платком.
Индеец несколько мгновений рассматривал ее, а потом молча вышел из «типи». Но вернулся он быстро, неся в руках воду в кувшине и пару лепешек. Анита удивилась. Он заботится о ней? Может, он все-таки ее узнал? Но сейчас даже не время принятия пищи!
Анита приняла из его рук еду, тихо прошептав «спасибо» на языке апачей (за недели пребывания здесь она догадалась о значении десятка слов, которые слышала от прежних «хозяев»). Индеец замер и удивленно посмотрел на девушку, а потом резко развернулся и покинул «типи».
Анита попыталась поесть, но вдруг поняла, что у нее очень болит челюсть. Пощупав свое лицо, она осознала, что выглядит, скорее всего, ужасно. Но платка, чтобы прикрыть лицо, у нее не было. Да и зачем? В нынешних обстоятельствах это уже не имело значения.
Тело тоже болело. При движении кололо в боку: возможно, были повреждены ребра. На руках и ногах повсюду были синяки, но чувствовала она себя значительно лучше, чем вчера.
Как же она оказалась в жилище этого индейца? Она напрягла память, а потом вдруг вспомнила: кто-то подошел к ней, когда она была привязана к столбу. Наверное, это и был этот парень. Значит, он ее спас? Но почему? Может, ему тоже нужна рабыня?