Вспомнив свои мучения на столбе, Анита содрогнулась. Но тут же ее мысли переметнулись к еще более страшным воспоминаниям — побоям. Как же там Майра? Ей досталось даже больше, чем Аните.
Как же ей узнать о ней? У кого спросить?
В этот момент индеец снова зашел. Увидев, что Анита не доела лепешки, он показал ей знаком, что она должна есть, поэтому она, превозмогая боль в челюсти, постаралась максимально быстро покончить с едой. Наверное, индейцу нужна рабыня для работы, и он откармливает ее, чтобы она быстрее могла обслуживать его.
Опустошив кувшин, она снова пробормотала «спасибо» и протянула его индейцу, бросив на него только один короткий взгляд. Он взял кувшин и вышел.
Анита огляделась. С удивлением она поняла, что все это время лежала на единственном спальном месте в этом жилище. Ей в голову сразу же полезли привычные панические мысли: не собирается ли апач заставлять ее делить с ним ложе? Она задрожала от одной мысли об этом. Нет, только не это! Похоже, у этого парня нет ни жены, ни служанок, иначе он не приносил бы ей еду сам. Он молод. Он реально может откармливать для себя… наложницу!
Девушке стало плохо. Она по-настоящему испугалась. Может, как-то сообщить ему о том, что она когда-то спасла его, и тогда он ее не тронет? Но как, если он не понимает ни слова по-английски? А может, он давным-давно об этом забыл? А вдруг, наоборот, он решит, что она подходит ему на роль жены, потому что она тогда спасла его жизнь? Нет, ему нельзя ничего говорить! Но что же делать?
Ее начала одолевать стремительная паническая атака: сердцебиение стало зашкаливать, дыхания не хватало. Анита заставила себя встать на ноги и инстинктивно поспешила выйти из палатки на воздух. Когда она покинула «типи», ее на мгновение ослепил яркий полуденный свет солнца, но глаза быстро привыкли. Вокруг стояло несколько подобных «типи», у которых хозяйничали индейцы разных возрастов. В основном, это были женщины и девушки. Они бросили на Аниту пару равнодушных взглядов, а потом продолжили свои дела.
Дыхание девушки немного восстановилось. Она собралась нырнуть обратно в палатку, как вдруг увидела, что мимо на мустанге медленно проехал индеец, тянущий по земле «волокушу» — треугольные сани. Когда же Анита увидела содержимое саней, ее ноги подкосились. В волокуше лежала Майра. Ее лицо было сильно обезображено побоями. Анита задрожала, как осиновый лист. Очевидно, что молодая вдова была мертва.
Анита стала задыхаться от ужаса, но вдруг чьи-то руки грубо втолкнули ее обратно в «типи». Она не смогла удержаться на ногах, потому что они просто отнялись, и упала на земляной пол. Свернувшись калачиком и спрятав лицо, она начала тихо, но безудержно рыдать. Жестокая смерть Майры вернула все старые страхи Аниты, которые породил в ее душе еще Ральф. Индейцы — это монстры! Безжалостные убийцы! Бездушные животные, не знающие ни сострадания, ни добра, ни любви. И она у них в плену! Ее ночные кошмары стали настоящей реальностью!
Четан стоял над рыдающей девушкой и тяжело дышал. Когда он возвращался к своему жилищу, он еще издалека увидел, что его рабыня вышла из «типи». Проследив за ее остекленевшим взглядом, он сразу все понял: она увидела, до чего довел ее подругу безжалостный Квато. Четану и самому не нравилось, как его соплеменник поступил с рабынями. Это было чрезмерно жестоко. Но некоторые апачи считали это справедливым возмездием за злодеяния белых людей.
Четан понял, что его рабыня получила шок от увиденного, и бегом бросился к ней, постаравшись оттолкнуть ее обратно в «типи», чтобы она больше не могла смотреть на это ужасное зрелище. Увидев, что она начала рыдать на полу, он догадался, что теперь с нею особенно сложно.
Почувствовав усталость от собственных переживаний, Четан вышел из «типи» и не возвращался до самого вечера. Он не хотел видеть рыдания этой девушки. Ее страдания почему-то доставляли ему душевную боль. Он ненавидел эту боль! Он слишком много пережил в своей жизни, чтобы опять испытывать сердечную скорбь!
Поэтому он вернулся лишь на закате. Войдя в «типи», он присмотрелся и в полумраке увидел, что его рабыня, как изваяние, сидит у одной из стен. Она уже не плакала. Когда он вошел, она резко вскочила на ноги и снова замерла. Он чувствовал, как в воздухе витает атмосфера жуткого страха: рабыня боялась, что новый «хозяин» может поступить с нею также, как и предыдущий.
Четану это все было крайне неприятно. Он слишком привык быть одиноким. Так легче. Так меньше боли. Но он уже купил эту женщину и должен как-то решить ее судьбу.
Юноша подошел к своему ложу, взял одну из шкур и постелил рядом. Потом он передвинул остальные шкуры так, чтобы они были ближе ко входу. Он жестом указал девушке лечь на первую шкуру, а сам лег на остальные. Если она решит ночью бежать, он сможет перехватить ее у входа.
Анита послушно легла. Ее бил озноб. Видя, что апач лег на остальные шкуры, она немного успокоилась: возможно, сегодня он не планирует вредить ей. Уснула она не сразу. Спала она беспокойно. Снова снился Ральф, снова было страшно. Когда наступил рассвет, Анита проснулась очень измученной и изнуренной. Перед глазами все время стояло обезображенное лицо Майры. Слезы непроизвольно потекли из глаз, но вдруг она услышала шорох: индеец, спавший недалеко, тоже просыпался. Она испуганно вытерла слезы. Девушка поднялась на ноги и встала у стенки палатки, готовая исполнить то, что ей скажут. Ее поза была напряженной, а взгляд потуплен в пол.
Четан проснулся и обвел взглядом комнату. Рабыня уже стояла, как изваяние, и смотрела в пол немигающим взглядом. Ему стало ее так жаль, что снова заныло сердце! Смотреть на нее было больно и тяжело, и он всерьез начал подумывать о том, чтобы поскорее отпустить ее на волю.
В последующие дни Четан поступал с пленницей максимально осторожно. Он приносил ей еду, старался долго не смотреть на нее и надолго уходил из своего жилища. Он надеялся, что она привыкнет к нему и успокоится, но девушка трепетала при каждом его появлении. Она даже не смела сидеть в его присутствии, вставая на ноги всякий раз, когда он заходил в палатку.
Он немного от этого устал. Обдумав все тщательно, он решил завтра же вывезти ее на территорию белых.
Утром следующего дня Четана кто-то окликнул. Пришел его друг Ахига и попросил сопровождать на охоте. Четан снял один из луков, висящих на шкурах в «типи», и отправился в путь.
Анита проводила его взглядом и, поняв, что индейца не будет какое-то время, облегченно выдохнула. Этот парень вел себя осторожно и все время держал дистанцию. Может, он все-таки хороший человек? Как семь лет назад, так и сейчас, он не пытался обидеть ее и избегал даже взглядов, как будто понимая, что они ее пугают. Анита почувствовала, что в ее душе затеплилась надежда на более светлое будущее. Может быть, если она сможет хорошо ему служить, однажды он отпустит ее с миром? Хотя до конца трудно было судить о том, о чем же он думает на самом деле.
Будучи уже менее напряженной, она принялась за некую уборку «типи»: поправила шкуры, собрала с пола ненужную солому, проветрила, подняв подол ткани, которая прикрывала входное отверстие. Пробежав взглядом по «стенам» индейского жилища, она внимательно рассмотрела каждый атрибут, начиная от лука и стрел с ярким оперением, заканчивая амулетами и вышитыми полосками ткани. И вдруг ее взгляд остановился на темном длинном предмете: это была флейта! В нескольких местах она была обвязана разноцветными нитями, а с одной из этих нитей свисало маленькое, но очень яркое перо какой-то красивой птицы. Анита замерла от нахлынувших на нее воспоминаний. Музыка, чудесная небесная музыка вдруг очень отчетливо заиграла в ее разуме, бередя почти забытые, но прекрасные воспоминания о том, как эта мелодия буквально открывала небеса и исцеляла ее разбитое сердце. Перед глазами предстал индеец, по красивому лицу которого стекали слезы. Анита почувствовала, что ее сердце заколотилось. Тогда он так сильно впечатлил ее, что она решилась его спасти. Она смогла прикасаться к нему и спать на земле рядом с ним, потому что не только его музыка, но и он сам поразил ее душу.
Это осознание стало для Аниты невероятным открытием. ТОГДА ей нравилась не только его музыка, но и он сам! Вот только с годами в ее разуме возникла масса сомнений и страхов, так что она отвергла свою симпатию, даже не осознав, что она у нее есть.