Все это время она думала не о подвеске и не о шаткой лестнице – в голову упорно лезли мысли о том, что кто-то заснимет это позорное зрелище на камеру, и ее обсмеет весь «Ютуб», если не весь интернет. Ей-богу, без смартфонов людям жилось гораздо веселее.
Лестница обжигала холодом даже сквозь перчатки. Аннализа поднялась на недостающую ступеньку и сильным рывком освободила крючок. Весь обратный спуск в окружении воспоминаний ей вторило позвякивание ключей и цилиндров часового механизма о диск маятника.
Радуясь, что отделалась легким испугом, она вернулась в прекрасный ухоженный дом Эммы и, зайдя в солярий, упаковала драгоценную подвеску в заранее приготовленную и выстланную папиросной бумагой коробку. Напоследок она убедилась, что кошки напоены, погрузила коробку в свой «Субару» и забралась сама.
Обратная дорога пролегала по дикому, каменистому и сказочно прекрасному побережью Кейп-Элизабет. Пробравшись по старинным пригородным улочкам Саут-Портленда, Аннализа пересекла подъемный мост и въехала в портлендский хоспис Каско, где до этого провела утро. Чтобы поберечь спину, через вестибюль и коридор она везла увесистую коробку в инвалидном кресле.
– Миссия прошла успешно, – объявила Аннализа, вкатывая кресло в комнату.
Бледная Эмма страдальчески улыбнулась потрескавшимися губами.
– Спасибо… Я доставила тебе не слишком много хлопот? – Она с хрипом втянула воздух через трубочку в носу. Каждое слово давалось ей с заметной болью. За год она невероятно постарела, побледневшее лицо обвисло складками. Аннализе странно и горько было видеть, как угасает на ее глазах женщина на четыре года ее младше.
Бросив взгляд на декабрьское утро за окном, она пожалела, что нельзя открыть ставни. Бог с ним, с холодом – свежий воздух сотворил бы с этой комнатой чудеса.
– Не знаю, много ли звона будет, когда я повешу колокольчики, но они хотя бы зарядят твою комнату положительной энергией.
Обе они знали, какой силой обладала ветряная подвеска, лежащая в коробке.
Аннализа обвела взглядом белый телефон, салфетки «Клинекс» на столе и висящую в рамочке над кроватью дешевую распечатку с веткой лимонов в обрамлении ярко-зеленых листьев. Тропическая картинка совершенно не вязалась с природой Мэна. Никакое изобилие красок не смогло бы оживить эту безжизненную комнату. Ни белые стены, ни светло-голубое покрывало, ни вазы, едва вмещавшие цветы, подаренные ветеранами, которым Эмма помогла за годы консультантской деятельности.
Диплом консультанта Эмма получила после того, как, скрывшись на западном побережье, два года проработала волонтером Корпуса мира в Марракеше. И до самой болезни, тридцать с лишним лет, она помогала ветеранам Вьетнама и других войн бороться с кошмарами. Не имея возможности поддержать брата, она лечила других солдат. Судя по тому, сколько букетов присылали бывшие подопечные, Эмме удалось спасти немало жизней.
Увы, комната в хосписе служила временным пристанищем в ожидании конца и могла предложить лишь слабое подобие уюта – Эмму пожирал рак.
– Хочешь, сбежим? – предложила Аннализа. – Устроишься в шезлонге где-нибудь в тропиках, потягивая «пина коладу», и загорелый любовник будет натирать тебя солнцезащитным кремом. Только скажи, и я мигом беру кресло. Махнем первым же рейсом до Арубы.
– Если б мне хватило сил… – вздохнула Эмма, и по ее голосу было слышно, что она смакует предложение Аннализы, словно сахарную корочку на краю бокала с клубничной маргаритой.
Осмотревшись и прикинув на глаз потолочные балки, Аннализа спросила:
– Куда повесим?
Она с сомнением взглянула на крутящееся кресло, задвинутое под стол. Учитывая предыдущую затею с лестницей, еще одна подобная авантюра будет стоить ей жизни. Может, нужно подыскать себе помощника?
– Аннализа? – еле слышно прошелестела Эмма.
– Да?
– Спасибо тебе. Ты просто святая, – прижав ладонь к груди, выдохнула она.
– Бог с тобой! – горячо замахала руками Аннализа, подражая напыщенным неаполитанским интонациям своей бабушки. – Это Аннализа-то святая? Tu sei pazza! Да я натерла мозоли на своих бедных скрюченных пальцах, перебирая розарий и молясь о спасении души этой девчонки! – И она громко фыркнула на манер бабушки, словно рассчитывая потушить Везувий.
Эмма слабо хихикнула, едва разомкнув губы; ее плечи мелко затряслись.
Присев на край кровати и собрав свои длинные седые волосы в хвост, Аннализа погрузилась в воспоминания о бабушке. Когда-то Nonna приютила ее, пятнадцатилетнюю девчонку…