Выбрать главу

– Если ты сейчас начнешь про белый заборчик, то меня опять стошнит, – совершенно серьезно перебила она.

– Нет, белый забор не по мне… – Томас задумался. – Может, голубой? А что, красиво…

Аннализа потянулась за попкорном.

– Тогда ты пригласил в кино не ту девушку.

– Ну почему? – Его Сиятельство сверкнул фирменной улыбкой. – Если не нравится голубой, выбирай сама. Ты ведь художница.

«Очень похоже на Томаса, – подумала Аннализа, положив в рот два соленых комочка попкорна. – Он кажется таким податливым. Ради того, чтобы вписать меня в свою жизнь, он даже готов менять свои планы, начиная с цвета забора».

Через несколько минут после начала фильма Томас повернулся к Аннализе, закинув руку на спинку ее сиденья. Не обращая внимания на происходящее на экране, он склонился к девушке. Ей показалось, что сердце в ту же секунду выпрыгнуло из груди и, пробив окошко, умчалось в ночь.

– Если ты до сих пор не заметила, – начал он, – то знай: ты мне очень нравишься.

Аннализа судорожно протянула руки к переносному обогревателю, подключенному к пепельнице.

– Правда?

– Мне весело с тобой, – продолжал Томас, – даже когда ты не пытаешься меня рассмешить. Да что там – я даже у себя в Давенпорте смеюсь, когда вспоминаю наши перепалки.

Что отвечают в подобных случаях? Аннализа смутилась, как и любая другая девчонка. Видела бы ее сейчас мама. Селия Манкузо потеряла бы дар речи: она привыкла, что дочь постоянно гонит мальчиков. «Мама была бы в полном восторге от такого поворота», – подумала Аннализа, изучая лицо Томаса, излучающее искреннюю на вид симпатию.

– Во всем Мэне не найдется девушки, которая бы так сбивала меня с толку. И мне это нравится. Девчонки в Вестоне такие… ну в общем, поверхностные и самовлюбленные. А ты… – он запнулся, подбирая слова, в очередной раз показывая, что ничуть не кривит душой, – ты очень сложный человек – по-хорошему сложный. Ты словно ставишь все под сомнение, когда другие верят в то, что им скажут.

– Ты серьезно? – подняла брови Аннализа.

– Откуда в тебе это любопытство? Из-за того, что ты художница? И твоя воля, целеустремленность… хотел бы я столь же страстно о чем-то мечтать. Поверь, я неспроста все это говорю. Я восхищаюсь тобой, Аннализа.

Девушка убрала руки от обогревателя, заметив, что трет ладони с такой силой, что они того гляди загорятся, и положила их на колени.

– Не знаю, откуда это во мне, – призналась она. – Может, пытаюсь кому-то что-то доказать.

Томас пристально посмотрел ей в глаза, словно в поисках ответа.

– Думаю, когда-нибудь ты это докажешь, – наконец шепотом произнес он.

Аннализа знала, что сейчас будет поцелуй. Это было заметно по лицу Томаса: он скользнул взглядом по ее губам, задержал взгляд, склонил голову… Аннализа вспомнила мгновение перед прыжком со скалы Браден Рок в озеро Бангора, когда она смотрела на холодную воду, и восторг электрическим током прошивал все тело, вышибая дыхание из груди.

– Такой, как ты, больше нет, Аннализа, – тихо произнес он, – нет на всем белом свете.

Наклонившись, он обнял ее свободной рукой за талию, и девушка чуть не подпрыгнула от прикосновения. Их губы встретились – это был первый настоящий поцелуй Аннализы, и он унес с собой все ее тревоги, словно их никогда и не было.

Спустя долгое время Аннализа наконец удосужилась взглянуть на киноэкран через лобовое стекло «Фольксвагена». Их машина стояла примерно в десятом ряду.

– Как думаешь, это все тот же фильм? – пошутила девушка.

Томас усмехнулся, глядя наверх.

– Видимо, да, раз там показывают Арло.

Они не замолкали ни на минуту, отвлекаясь только на поцелуи, и пропустили почти все кино. Аннализа взглянула на его дверь и на микрофон, закрученный почти на самый минимум.

– Надеюсь, бабушка не станет расспрашивать о фильме. – Она погрозила пальцем. – Не то я напущу ее на тебя.

Томас взъерошил волосы.

– Думаю, все обойдется. Вряд ли она следит за новинками. Но предупреждаю, если твоя бабушка за меня возьмется, я убегу со всех ног.

Аннализа улыбнулась: он был прав.

– Nonna не знает других фильмов, кроме General Hospital и Days of Our Lives.

Болтать с Томасом оказалось так легко, словно они были знакомы всю жизнь.

И в то же время Аннализе казалось, будто она мчалась на мотоцикле с развевающимися волосами, а потом спрыгнула на землю и у нее дрожат ноги. Что она наделала? В этом ведь нет ничего плохого? Разве она не должна чувствовать себя виноватой, что не сидит сейчас дома перед мольбертом?

– Расскажи еще о своей мечте поехать в Портленд, – попросил Томас, повернувшись к ней и снова закинув руку на спинку сиденья.