Она положила безделушку в маленькую, обитую шелком шкатулку, где находились ее драгоценности и поделки Генри, она хранила ее на дне одного из своих сундуков. Этот маленький кусочек прошлого доказывал лучше, чем что-либо другое, что она действительно Алана, дочь Фредерика, нынешнего правителя Лубинии. В ту ночь она плакала. Больше никогда не будет так, как раньше.
Глава седьмая
Сегодня им предстояло прибыть в Лубинию. Хотя путешествие было долгим, Алане все равно казалось, что они достигли места назначения слишком быстро.
Они находились высоко в горах, окруженные девственным снежным пейзажем. Потом налетел свирепый буран, обрушившийся на них совершенно неожиданно. Дорога на горном склоне, по мере того как они поднимались вверх, становилась все у́же.
Наконец она сделалась такой крутой, что всем, даже кучеру, пришлось выбраться из экипажа и идти пешком. Внезапный снегопад сделал и без того скользкий путь поистине смертельно опасным.
– Это древняя тропа, которой теперь редко пользуются, – прокричал Паппи, перекрывая вой ветра, швырявшего снег им в лица.
Он шел прямо перед Аланой, и все же ему приходилось кричать. За их спинами кучер осторожно вел лошадей, запряженных в экипаж.
– Не много путников идет в этом направлении, – добавил Паппи.
– Тем не менее дорогу следовало бы сделать менее опасной, – пожаловалась Алана, прижимаясь к скалистому уступу подальше от края. – Поставили хотя бы какую-то ограду или…
– Тебе стоит только приказать, когда ты станешь королевой, – заметил Паппи.
Она уловила в его голосе насмешку.
– Лучше я попрошу об этом отца, – заявила она.
Паппи рассмеялся.
Стоял страшный холод, и Алана радовалась, что не надела платье, которое было бы только помехой на этом ветру. Волосы, заплетенные в тугую косу, она спрятала под поднятый воротник шубки. Меховая кепка была надвинута на лоб, скрывая остальные волосы. Жаль только, что она не достала из дорожного сундука шарф, которым можно было укутать лицо. Алана чувствовала, как по ее щекам хлещут снежинки, больше похожие на ледяную крупу. К счастью, ее штаны как нельзя лучше подходили для подобной погоды – они были такие толстые, что казались подбитыми ватой. На руки Алана надела перчатки.
Одной рукой она продолжала придерживаться за камни, а другой крепко сжимала ладонь Генри. Ей показалось, что она слышит, как он что-то насвистывает, а может, это был просто ветер. Но она знала, что парнишка относится к происходящему как к захватывающему приключению. Он наслаждался каждой минутой путешествия, задавая вопросы и выражая восторг по поводу всего увиденного. Она и Паппи, разумеется, рассказали ему о цели поездки, правда, опустив некоторые детали и не упоминая о королевском происхождении Аланы. Просто объяснили, что она едет к отцу, которого никогда прежде не видела.
А еще для Генри приобрели новую зимнюю одежду в Мюнхене. Ничего броского, как и на Паппи с Аланой. Они выглядели как деревенские жители, над чем поначалу даже подшучивали.
На очередном повороте дороги их едва не сбили. Встречные лошади, вынырнувшие из слепящей снежной круговерти, встали на дыбы, столкнувшись с экипажем, преграждающим им путь. Одна лошадь едва не соскользнула с утеса. Алана принялась кричать, увидев, как бедное животное пытается ногами удержаться на склоне, пока ее саму не прижала к скале другая лошадь, да так, что дыхание перехватило. Остальные кони с всадниками тоже поднялись на дыбы, попятившись, чтобы не врезаться в передних, что вынудило всех остановиться.
Алана испугалась, когда Генри вырвал руку, но он всего лишь вскарабкался на каменный уступ, чтобы не стоять на дороге и лучше видеть столпотворение. Правда, много увидеть ему не довелось из-за густо валившего снега. Ну а Алана вообще ничего не видела, поскольку была все еще прижата лошадью к скале. Ей удалось протиснуться боком и пробраться поближе к своей упряжке, где было больше свободного места. Паппи последовал за ней и бережно обнял за плечи.
– Ничего не говори, – предостерег он, – твой голос слишком звонок.
В результате вынужденной остановки лошади встречных всадников полностью перегородили узкую дорогу. Алана затаила дыхание. В этой сутолоке люди или животные по-прежнему могли свалиться вниз.
Лошадей было так много, что она не могла их сосчитать, а мужчины, сидевшие на них, носили одинаковые длинные шинели, черные, отороченные мехом шапки и плотные шарфы, повязанные так высоко, что на виду оставались только глаза. Алане подумалось, что они выглядят как разбойники, хотя с какой стати разбойникам одеваться одинаково? Значит, они солдаты? Или, может быть, даже мятежники?