– Знаешь, тебе придется прекратить преподавание, – предупредила Аннетт недавно. – Ты провела здесь целый год, что очень благородно с твоей стороны, но это не имеет ничего общего с твоим будущим.
И ее подруга Харриет, младшая сестра одной из приятельниц Аннетт, эхом повторяла то же самое:
– Не думай, что твой муж позволит тебе столь расточительно тратить свое время. Он потребует, чтобы ты находилась дома и занималась воспитанием собственных детей.
Для Аланы это было сложным выбором. Вот почему она обратила внимание на Адама и хотела, чтобы он заявил о своих намерениях более отчетливо. Не потому, что она полюбила его, а потому, что ценила то понимание, с которым он относился к ее привязанности к детям. Он неоднократно выражал свою поддержку. Он не стал бы запрещать ей преподавать и дальше, если бы стал ее мужем.
По мере того как она приближалась к кабинету Паппи, ее ноги двигались все быстрее. Генри помог ей принять решение. Да, она нервничала, но только из-за того, что задумал Паппи, а не из-за собственного выбора. Она надеялась, что он не собирается положить конец ее поездкам в приют по причине ее скорого выхода в свет и начала взрослой жизни. Это было единственное, что могло его беспокоить, как считала Алана.
Кабинет Паппи был одной из ее любимых комнат в огромном трехэтажном особняке городского типа. Там было уютно, особенно зимой, когда горел огонь в камине. А еще там было очень светло, потому что комната была угловая, с двумя рядами окон и светлыми обоями кремового цвета, которые контрастировали с более темной мебелью. Алана проводила здесь много вечеров, читая вместе с Паппи книги, иногда вслух. Или же они беседовали. Ему всегда было интересно, насколько она продвинулась в своем обучении.
Паппи ничего не сказал, когда она тихо вошла в комнату. Он сидел не за письменным столом, а в кресле перед камином и хранил молчание, пока она усаживалась в кресло напротив. Взглянув на него, она с изумлением осознала, что он нервничает еще сильнее, чем она сама!
Никогда еще она не видела его в таком состоянии. Что же могло пошатнуть этот незыблемый оплот ее жизни?
Пальцы его рук крепко сжимали колени. Похоже, он не осознавал этого. И избегал встречаться с ней взглядом; его темно-голубые глаза были устремлены в ковер. В его позе и выражении лица ощущалось огромное напряжение. Алана заметила, что его зубы стиснуты. Вероятно, он пытался выглядеть погруженным в свои мысли, но ее было не провести. Испытывая к дяде любовь, она отбросила свои страхи и попыталась успокоить его, начав с меньшей из своих забот:
– Один молодой человек, который мне нравится, возможно, скоро придет, чтобы просить твоего разрешения ухаживать за мной. Но в этом случае мне пришлось бы отказаться от услуг Аннетт, занятой подготовкой моего выхода в свет. Я все ломаю голову, пытаясь решить, как это уладить, но…
Она осеклась.
Теперь его сузившиеся глаза смотрели на нее, но выражали они вовсе не то, что она ожидала.
– Кто посмел приблизиться к тебе без моего разрешения, да еще до твоего совершеннолетия?
– Все совершенно благопристойно, – поспешила заверить она. – Мы так часто сталкивались у входа в приют, что стали товарищами – собеседниками на тротуаре, если так можно выразиться. Но недавно он обмолвился, что достиг возраста, когда пора подумать о женитьбе, и у меня создалось впечатление… ну, скорее, предположение… что, говоря это, он думал обо мне.
Паппи вздохнул.
– Значит, ты испытываешь к нему чувства?
– Пока нет, – призналась она. – Он действительно мне нравится, но причина, по которой я могла бы выбрать его, другая. Несмотря на то, что он английский лорд, он не стал бы препятствовать моему преподаванию в приюте. Он даже высказывал свое восхищение моей работой. А я действительно хочу работать там и дальше, Паппи.
Ну вот она и призналась. И затаила дыхание, ожидая дядиной реакции. Но тот лишь снова вздохнул, прежде чем сказать:
– Ты вполне могла бы заниматься этим.
Она возразила:
– Аннетт говорит, что мне придется оставить это занятие, поскольку ни один муж не потерпит этого. Если это правда, то я лучше никогда не выйду замуж.
Она с облегчением услышала его смешок.
– А ты уж и заупрямилась, принцесса? Из-за таких пустяков?
Алана обожала, когда он обращался к ней так ласково. Это позволяло чувствовать себя особенной. Она была рада, что напряжение покинуло ее наставника, хотя она вовсе не считала, что речь идет о пустяках. Они ведь обсуждали переломный момент ее жизни.
Но дядя еще не закончил.
– Полагаю, я должен выразиться яснее, а не просто констатировать тот факт, что ты не обязана следовать примеру большинства, если тебе не хочется. Алана, я пока не намерена отдавать тебя замуж. Плевать на общепринятое мнение. Ты молода, торопиться некуда. И я не готов…