– Си, пожелай мне спокойной ночи, – заявляет он.
Так он всегда делает перед сном. Делал. Так он всегда делал перед сном.
Требовал, чтобы я первым желал ему спокойной ночи, и я говорил:
– Спокойной ночи, Роб.
– Спокойной ночи, Си, – отвечал он.
Каждую ночь.
– Спокойной ночи, Роб, – произношу я, не открывая глаз.
Я устроился в промежутке между нашими матрасами. Моя голова на его матрасе.
Он дышит медленно и ровно. Постепенно и мое дыхание успокаивается. Книга падает на пол. Я отключаюсь и медленно погружаюсь в сон.
Глава 3
Просыпаюсь. Вокруг темно и тихо. Где я? Который час? Вопросы без ответов. Потом медленно возвращаются обрывки памяти.
Меня зовут Карл Адамс.
Мне пятнадцать лет.
У меня умер брат.
Последняя мысль грохочет в голове. Роб мертв. Мертв! Умом я понимаю: это огромное горе, но в душе никакого отклика, его смерть для меня – только слова. Всего-навсего слова.
Я помню, как засыпал в этой комнате, слушая его дыхание, его голос. Сейчас не слышу ничего. Тишина снаружи. Даже телик не орет. Только капает вода из подтекающего крана. Звук совсем слабый, но в доме так тихо, что я отчетливо слышу шлепанье капель. Плип, плип, плип. Как шаги секундной стрелки на часах.
Верх спального мешка намок от слюней. Со мной во сне такое бывает. Я отодвигаюсь, сажусь и тыльной стороной ладони вытираю рот. Голова болит, а в горле пересохло. Не без труда вылезаю из спального мешка и бреду в коридор. Там по-прежнему горит свет. Иду в ванную, откуда слышится звук падающих капель.
Капает из крана холодной воды умывальника. Я открываю кран на полную, наклоняюсь, набираю в ладони воды и брызгаю в лицо.
Крик парня. Потом – девушки. Вода у меня на лице, в глазах и ушах. Бешено колотится сердце. Я совсем близко от них. Настолько близко, что вижу их руки и ноги, молотящие по воде. У парня от напряжения стиснуты зубы. Лицо девушки искажено ужасом.
Я отскакиваю от раковины и впотьмах ищу полотенце. Рука натыкается на шнурок выключателя. Дергаю за него, вспыхивает свет. Хватаю с пола полотенце, лихорадочно вытираюсь, после чего осматриваюсь. Я один. Ванная комната невелика: раковина, унитаз. Напротив за пластиковой занавеской собственно ванна с душем. Между плитками чернеет плесень. На потолке – она же. Сердце все еще колотится.
Я был на озере. Был там, когда мой брат утонул.
Я стараюсь глубоко дышать, втягивая холодный, влажный воздух, в надежде успокоиться.
Вода вовсю хлещет из крана. Струя ударяется в раковину, уходит вниз и булькает в канализационной трубе. Я не хочу, чтобы вода попадала мне на лицо и в глаза, но горло пересохло до невозможности. Закручиваю кран, превращая поток в струйку. Снова наклоняюсь, осторожно просовываю голову так, чтобы ловить воду ртом.
Вода холодная и чистая. Я гоняю ее во рту: между зубами, между деснами, по внутренней поверхности впалых щек, после чего выплевываю. Снова набираю полный рот воды и теперь проглатываю. Затем еще. Однако прохлада и свежесть почему-то не приходят. Я отчаянно хочу пить. Но чем больше пью, тем сильнее жажда. Я делаю струю побольше и глотаю, глотаю, глотаю воду. Вода выливается изо рта, брызги летят на щеки и подбородок.
«Си».
Кто-то произносит мое имя. Не выкрикивает. Звук абсолютно не похож на громкий плеск воды. Но имя прозвучало совсем рядом. Я выпрямляюсь, закрываю кран и оглядываюсь. Никого. Поочередно засовываю конец полотенца в каждое ухо, чтобы вытереть попавшую воду.
Такое ощущение, будто… нет, невозможно. Но слышал же я его голос вчера, когда засыпал. «Когда засыпал» – это важно. Если медленно проваливаешься в сон, границы реальности и грез стираются. Ты еще и бодрствуешь, но наполовину уже спишь. Однако сейчас я не сплю. Холодная вода прогнала дремоту.
Кто-то затеял со мной дурацкую игру.
Я подхожу к ванне и отдергиваю занавеску. Пусто. Во всей комнате пусто. Но кто-то здесь был… Я кого-то слышал.
Выхожу в коридор. Останавливаюсь. Прислушиваюсь. Тихо. Где-то вдали воет сирена. Звук быстро гаснет, исчезает. Я иду в мамину комнату.
Осторожно захожу внутрь. Здесь не так темно, как в моей. Шторы не задернуты, и желтый уличный фонарь освещает узор обоев. Кровать пуста. На полу по-прежнему валяется мамина одежда и грязные тарелки.
Я знаю: мамы здесь нет, но на всякий случай окликаю ее. Никакого ответа.
Поворачиваюсь и возвращаюсь к себе. В нашу с Робом комнату с пробитой дверью. От мысли о ней меня слегка мутит. Что, если там кто-то прячется, поджидает меня? Но свет из коридора подсказывает: никого. Только два матраса с измятыми спальными мешками.