– Ты же дружил с нами, Кузьмич! Делил хлеб-соль! Мы думали, ты за нас! Зачем ты согласился исполнять преступные приказы? Не зверь ведь, животных любишь! Ты же знал о том, что Кирилл травит людей, и молчал.
– Животные лучше людей. Люди – двуличные сволочи. Эта тварь Кира тоже делала вид, что дружит со всеми, – Кузьмич бросил злобный взгляд на детскую писательницу и продолжал, – втиралась в доверие, а на деле, как только что выяснилось, всюду шныряла, разнюхивала и шпионила… Терпеть не могу легавых в юбке. Сссука в горошек, вот ты кто, Коровкина! Кузьмич попытался дернуться в сторону Киры, но омоновец легким движением руки вновь уложил его на пол.
– Ну, а ты, Кирилл? – повернулась Лина к бармену. – Ты же писатель, черт побери! Учился в Литинституте, правильные книжки писал. Когда жизнь, а не литература проверила тебя на прочность, ты не выдержал экзамена. Почему ты стал убийцей? Это ведь ты смешал смертельные коктейли для Бориса и Стеллы?
Кирилл стоял и молча смотрел в пол, а Лина продолжала:
– Ты одно время работал лаборантом в школьном кабинете химии, увлекся специальной литературой и узнал кое-что о ядах. Борису Биркину ты добавил в спиртное яд, который имитирует смерть от сердечного приступа. В шампанское, заказанное Стеллой в номер, ты тоже капнул ядовитое вещество, а потом, когда она потеряла сознание, подбросил ей на кровать коробочку от снотворного. Стасу Лукошко ты, Кирилл Балалайкин, потихоньку предложил в баре наркоту. Дескать, вся молодежь сейчас этим балуется, вот и ему поможет раздвинуть границы сознания и написать гениальный текст. Ты и раньше промышлял предлагал молодежи наркотики в баре, поэтому знал кое-какие тонкости. В итоге ты подмешал наркоту в алкоголь, и неопытный в этих делах молодой писатель умер от передоза. Не могу понять, хоть убей: как в одном человеке сочетаются книжки и страшные преступления? Нет ответа! Ты отлично понимал, что хорошо, а что плохо, давно знал, кто такой Владислав Волков и на что этот господин способен. Я уверена, что в Дуделкино не один год ходили о нем нехорошие слухи.
– Эй, мадам Прокуроша! Кончай морали читать! Без тебя тошно. Мне что – с работы надо было увольняться? – перешел бармен в наступление. – Есть литература, а есть жизнь и есть начальство. У меня в Дуделкино дом, семья и все такое. И вообще ты и твой хахаль ничего суду не докажете. Занимаетесь тут самодеятельностью. Детективы доморощенные!
– Подозреваемый, включите голову! – потребовала у Кирилла оперативник Коробкина. – Я для чего здесь столько дней работала под прикрытием? Требовалось собрать неопровержимые доказательства, чтобы ни один из членов банды Волкова не отвертелся от наказания. У меня в сумочке – заключение судебного врача, проводившего вскрытие Биркина. Судмедэксперт написал, что в крови умершего из-за острой сердечной недостаточности Бориса Биркина найдены следы парализующего яда. Впоследствии другой судмедэксперт поставил диагноз «острое наркотическое отравление» Стасу Лукошко. В крови молодого писателя был обнаружен алкоголь и сильный наркотик в недопустимых дозах. У меня есть неопровержимые доказательства, что бармен Кирилл Балалайкин изготавливал яды, а охранник Иван Кузьмич Буркалин покрывал его и помогал травить невинных жертв. Ну и другие улики, уже по мелочи: кто из вас разговаривал со «скорой» и с полицией, кто стрелял на кладбище в писателей, кто залез ночью в номер к Валерию Башмачкову, кто сбросил люстру в фойе. Все доказательства зафиксированы и запротоколированы. Станислава Ильинская и Мария Кармашова тоже будут допрошены. Им грозит статья за недоносительство.
– Кстати сказать, за дверью дожидается еще один свидетель, который согласился дать показания. – Кира открыла дверь, и в комнату вошла… Иветта Александровна Караваева.
– Слава богу, вы живы! – кинулась она к Лине и к Башмачкову. – Я уже не надеялась вас увидеть, тем более в добром здравии! Куда вы пропали? Я уже не знала, что и думать. Пришлось действовать самостоятельно, благо ноги еще носят. Короче, я отправилась в Москву и написала в прокуратуру заявление: о странной смерти Бориса Биркина, а также о его предсмертном письме и о стрельбе на кладбище.
– Ой, Кирилл, а ты что здесь делаешь? Почему в наручниках? – Коромыслова заметила бармена и улыбнулась ему, как старому знакомому. Тот молча отвернулся.
– Я поняла, это ты кинул мне в ящик письмо от Бори Биркина! – сказала она.