– По-моему, этот водевиль с переодеваниями – сплошная глупость, ведь его мог еще кто-нибудь узнать. Владик же здесь, в Дуделкино, вырос, и те, кто помнят его, еще живы, – не унималась Коромыслова, – Вот я, например, узнала же его возле магазина, невзирая на новый облик? Иногда выражение глаз, манера двигаться и разговаривать сообщают нам о человеке больше, чем черты лица.
– Иветта Александровна, мы вами живем в двадцать первом веке. Пластическая хирургия и интернет сегодня створят чудеса! Можно легко создавать фейковую реальность и фейковые биографии. Тем, кто узнает Волчка по желтым глазам, седой «шерсти», угрожающе поднятой на холке и по волчьей пластике, всегда найдется местечко на дуделкинском кладбище. Умоляю вас, будьте осторожны, – попросила Лина старушку и добавила: – Кстати сказать, на этом кладбище уже должны были состояться похороны Бориса Биркина.
– Да-да, мы совсем забыли о бедном Борясике, – спохватилась Иветта. – Я знаю, где находится могила его родителей. Треф, вперед!
Вскоре они увидели скромную оградку со свежей могилой. На старом памятнике виднелись полустертые давние надписи, а в изголовье могилы стояла новенькая табличка:
«Борис Биркин
1960 -2020».
– Борясик, миленький, что же ты так!
Иветта заплакала и поправила ленту на венке с выведенной золотом надписью: «От писателей столицы».
– Ах, как любят писатели хоронить друг друга! – тихо сказала Лина. – Мертвый писатель – хороший писатель. И не только для издателей, которым теперь не надо платить ему гонорар. Другие писатели тоже в душе рады его уходу из жизни. На одного конкурента меньше – уже приятно. В многолюдной писательской тусовке и так не протолкнуться, словно в метро в час пик. Кстати сказать, сейчас читателей намного меньше, чем писателей. На кладбище литераторы обычно не жалеют венков и поминальных речей, хотя при жизни писали друг про друга гадости и разносили сплетни по издательствам и по многочисленным нынче Союзам писателей.
– Пожалуй, вы правы, – грустно вздохнула Иветта, –здесь в Дуделкине я не замечала, чтобы писатели сильно любили друг друга.
– Биркин знал Влада с детства и потому был для него опасен, – подал голос Башмачков. – Мертвый свидетель – лучший свидетель.
– Похоже, наш семинар входит в горячую фазу, – задумчиво сказала Лина и добавила: – Кстати, Башмачков, нам пора возвращаться восвояси. «На базу», так сказать. Ильинская отнюдь не дура, к тому же дама с прошлым. Она понимает, что даже самый страстный секс не длится вечно. В общем, надо как можно быстрее появиться на семинаре.
– Ну что ж, тогда до скорого! – Иветта звякнула поводком и скомандовала: – Треф, домой! Пес запрыгал от радости, натянул поводок и потрусил в сторону дома. Он, похоже, часто бывал на кладбище и прекрасно знал обратную дорогу. Лина и Башмачков распрощались с Коромысловой и быстрым шагом двинули в сторону санатория.
Уроки стиля и мастерства
– Слушай, Лин, я вот что подумал, – сказал Башмачков, когда они в который уже раз пролезли в знакомую дыру в заборе.
– Ого, ты уже начал думать! – не удержалась Лина от сарказма. – Это внушает оптимизм.
– У всех есть недостатки. – проворчал Башмачков и, внимательно взглянув на Лину, заговорил низким негромким голосом с какими-то давно забытыми бархатными интонациями. – У нас с тобой, дорогая моя, такой замерзший, даже слегка напуганный вид, что никто не поверит в «минуты страсти роковые» и в то, чем мы, по версии Кармини и Ко якобы занимались в номере.
– Что ты предлагаешь? – спросила Лина с изумлением.
– А вот что! – сказал Башмачков и, крепко обхватив Лину, впился ей в губы. Она в буквальном смысле не смогла выговорить ни слова. Вначале помешал язык Башмачкова у нее во рту, а потом она и сама перестала сопротивляться. Поцелуй длился так долго, словно подгулявшие гости на свадьбе орали «горько!» и считали вслух: «Раз-два-три-четыре…».
– Ну, ты даешь! – прошептала Лина, когда Башмачков не слишком охотно отпустил ее.
– Вот теперь ты выглядишь так, как надо! – сказал он, окинув Лину оценивающим взглядом. – Раскраснелась, глаза прячешь, волосы слегка растрепались. Ни один Станиславский не скажет: «Не верю!».
– Какой ты все-таки коварный! – сказала Лина, все еще находясь под впечатлением «нештатного» поцелуя.
– Старое вино не прокисает! – проворчал Башмачков, намекая на их давнишние романтические отношения, которые не раз прерывались на несколько лет, а потом возобновлялись так легко и просто, будто бы они расстались вчера. Лина прислушалась к себе и с удивлением почувствовала то, чего совсем не ожидала – она страстно желает секса. И с кем! Со старым приятелем Башмачковым! Внезапно она вспомнила их былые страстные ночи и почему-то застыдилась этих воспоминаний. Слишком много времени прошло! Да и они, кажется, уже другие, солидные люди возраста «хорошо за сорок».