Чпок! От ствола старого дуба брызнули в стороны щепки. Лина оглянулась, пытаясь понять, что произошло.
– Дятел, ночью? – прошептала она.
– Пригнись, дятел! – зашипел Башмачков и дернул Лину за руку на обочину, а потом потащил в перелесок. Похоже, он снова вспомнил учения в армии и капитана Бобина. Литератор достал фонарик дальнего действия и посветил вокруг.
Рядом с ними опять глухо «чпокнуло».
– Блин! Снова шмальнули! Кто-то решил нас припугнуть! – шепотом сказал Башмачков и добавил: – Пока – припугнуть. Хотели бы убить – уже грохнули бы. Если не поймем намек, последуют действия более серьезные. Видимо, этому «кому-то» стрельбы на кладбище показалось мало.
Лину охватил ужас. Она застыла, не в силах сдвинуться с места. Башмачков схватил ее за руку, вмиг сделавшуюся ледяной, и потащил за собой по тропинке.
– Бежим! – скомандовал он. И «сыщики» побежали. Они неслись по обочине шоссе так стремительно, как бегали, наверное, только в детстве. У Лины тут же заболела косточка на стопе одной ноги и коленка на другой. Башмачков тоже вскоре начал задыхаться, однако продолжал подбадривать Лину, а заодно и себя, словно они делали марш-бросок с полной выкладкой:
– Не останавливайся! Вон уже крыша отеля видна!
Внезапно у беглецов открылось второе дыхание. Лина и Башмачков бежали, пригнувшись и петляя, спотыкаясь о кочки и прячась за кустами. Лина вспомнила, как много лет назад, еще в школе, бежала кросс. Когда мчаться уже было невмочь, но до финиша оставалось еще пару километров, она резко метнулась влево и срезала угол за деревьями. Это дало некоторые преимущества, однако прибежать к финишу первой было бы глупо. Учитель физкультуры Леонид Степанович отправил бы ее через неделю на районные соревнования, и уж там-то Лина наверняка завоевала бы для школы последнее место. Короче, она решила не зарываться: остановилась и стала наблюдать из-за кустов, как физрук встречает на финише победителей с секундомером в руках. В итоге, пропустив вперед почти всех одноклассников, она прибежала предпоследней. Это грозило тройкой по физкультуре в четверти, зато избавило от дальнейшего позора.
Детское воспоминание взбодрило Лину. Она все же добежала тогда до финиша! Сейчас на кону была жизнь, а не школьная отметка, значит, отсидеться за кустами не получится.
«Беги, Лина, Беги!», – мысленно подбадривала она себя. Что-то еще раз «чпокнуло» за их спинами – и сразу же наступила звенящая ночная тишина. Лина и Башмачков каким-то шестым чувством почуяли, что опасность миновала. Они прекратили бег и прошли оставшиеся метров триста до забора энергичным шагом. Затем нырнули в знакомую дырку и не спеша отправились по территории к входу в отель.
– Может, в гости к Кузьмичу зайдем? – предложил Башмачков по дороге. – Перетрем с ним про дуделкинских «донов карлеоне». Мне кажется, наш друг мог бы рассказать кое-что о делах местной мафии.
– Поздно уже. Видишь, у него в окне темно. Дрыхнет наш консультант. – Лина улыбнулась. Теплое, даже какое-то домашнее воспоминание о новом приятеле и его четвероногих друзьях успокоило и слегка развеселило, словно из промозглого осеннего вечера она шагнула в комнату с теплой печкой и стала греть о ее беленый бок заледеневшие руки.
В холле отеля царил полумрак, но Лине и Башмачкову показалось, что там кто-то есть. Посветив телефоном, они разглядели объявление, написанное от руки:
«В субботу 25 сентября в конференц-зале состоится творческий вечер лауреата премий Надсона и Черубины де Габриак, знаменитой поэтессы Марии Кармини. Начало творческой встречи с поэтессой в 20.00».
– Нафига нам этот бенефис у рояля? – не понял Башмачков.
– Похоже, наша поэтесса чахнет без поклонников, – сказала Лина, – как роза в пустыне без воды. Давай как-нибудь уклонимся от этого пира духа и «волшебных струн» ее любовной лирики. Кармини и так постоянно сама себя цитирует, я все ее стишата давно наизусть выучила. Прикинь, жемчужину ее творчества, поэму «Хромые косари» могу уже наизусть прочитать.
– Терпение и смирение – два главных соратника сыщика! – усмехнулся Башмачков, – Не стоит до поры до времени наживать врага в лице мстительной мадам Кармини. Возможно, она еще нам пригодится.
– О, секта поклонников нашей поэтессы расширяется на глазах! – раздался ироничный голос из глубины холла. – Готовьте носовые платки и аплодисменты!
Лина и Башмачков пошли на голос. На диванчике, как два голубка, сидели Егор Капустин и Кира Коровкина.