– Литературный семинар продолжается? – спросила Лина, лукаво взглянув на парочку.
– Это не то, что вы подумали! – оборвала ее Кира и покраснела. Однако вскоре лицо детской писательницы стало строгим, словно она всю жизнь не сказочки кропает, а ведет судебную колонку в газете. – В данный момент мы с Егором обсуждаем профессиональные вопросы. Например, может ли вымышленный герой выйти из повиновения и начать руководить автором?
– Конечно, может! Каждый серьезный писатель знает об этом! – сказала Лина. – Впрочем, мне бы не хотелось, чтобы Иван Кармашов стал руководить мной. Честно говоря, не вызывает этот тип у меня симпатии, и это главная проблема. Как я смогу написать объемную книгу о герое, которого сразу невзлюбила? По-моему, никак.
Кира Коровкина смерила Лину взглядом физрука Леонида Степановича, стоявшего когда-то с секундомером у финиша. Как и физрук тогда, Кира сказала Лине: «Нет слова «не могу», а есть слово «надо».
– Ой, какими строгими оказываются бывают детские писатели! – удивилась Лина.
– А что вы, Кира, думаете о Кармашове? Смогли бы вы достоверно состряпать жизнеописание героя, все сведения о котором сомнительны? – спросил Башмачков.
– Все факты в наше время легко проверяются, – ответила Коровкина. – На это существуют интернет и библиотеки. Если окажется, что все вранье – я вместо его биографии напишу поучительную сказку. Что-то типа «Тени» Андерсена. Помните, как там герой приказывает в конце: «Тень, знай свое место!».
– Для профессионала написать все, что угодно, не проблема, – усмехнулся Егор Капустин. – Это и есть показатель мастерства. Мы, современные фантасты, и не такое придумываем. Создаем, так сказать, параллельную реальность. Здесь же на семинаре заказчики дают нам карт-бланш: типа фантазируйте, как хотите, только в жанре реализма.
– Бар открыт? – деловито поинтересовался Башмачков, и получив утвердительный ответ, потянул Лину за руку: – Пошли, расслабимся!
Бывали дни веселые
– Ты чего? Какой еще бар, поздно уже! – слабо сопротивлялась Лина, когда Башмачков потащил ее в направлении местного «очага разврата».
– Ленин когда-то писал про революцию: сегодня, мол, рано, а завтра – поздно. – проворчал Башмачков, не выпуская ее руку из своей. – Мне не терпится задать несколько вопросов нашему бармену. Почему-то кажется, что этот Кирилл знает больше, чем мы с тобой можем предположить.
– Добрый вечер, Кирилл! – Башмачков уселся напротив бармена на высоком крутящемся стуле, и Лине ничего не оставалось, как взгромоздиться рядом:
– Сделайте нам «Вдохновение» и «Успех», – попросила она хозяина заведения.
– Через полчаса мы закрываемся, – предупредил бармен не слишком дружелюбно и поинтересовался: – Вам удобно на этих табуретках? Может, пересядете за столик у окна?
Было заметно, что любопытные москвичи раздражают Кирилла, и он не пытается это скрыть. Лина вспомнила. что с другими клиентами бармен тоже разговорчивостью не отличался.
«Странный господин. Умение легко и непринужденно болтать с гостями – часть его профессии», – подумала Лина и стала исподволь рассматривать Кирилла. Мужчина походил на солидного английского дворецкого лет сорока пяти. Внешне он выглядел безупречно: белоснежная рубашка с галстуком-бабочкой, отутюженные черные брюки, хорошие ботинки… В таком «прикиде» можно даже в «Национале» с «Метрополем» дорогие напитки гостям подавать, а не смешивать сомнительные коктейли кислотных цветов в подмосковной гостинице.
– Говорят, вы местный? – без предисловий о погоде и природе спросил Башмачков.
– Допустим, и что с того? – не слишком-то любезно отозвался бармен.
– Тогда вы должны знать Владислава Волкова. – вступила в разговор Лина.
– Понятия не имею, кто это такой. Вы же знаете: Москва рядом. Столько народу отсюда за последние годы в столицу перебралось – не сосчитать. Кстати, в моем, да и в вашем возрасте память уже начинает отказывать. Вы наверняка что-то путаете.
– Неужели и с Иветтой Александровной Коромысловой вы не знакомы? – Башмачков усилил натиск и, чтобы бармен стал посговорчивее, заказал для себя еще один коктейль, покрепче.
Кирилл внимательно взглянул на писателя, помолчал и неохотно признался:
– Вот ее знаю. Иветта Александровна и ее муж Артем Арнольдович Куделин лет тридцать назад приходили к моим предкам играть в преферанс.
– Ваши родители, они что – тоже писатели? – удивилась Лина.
– А то! В нашем поселке другие не водятся. Все сплошь или писатели, или писательские жены и дети. Как мы их в шутку называли, жописы, дописы и мудописы. То есть, жены, дочери и мужья дочерей писателей. Мой отец – писатель Василий Балалайкин, он уже ушел из жизни. знал в поселке всех. – Бармен помолчал и спросил: – Слышали о таком авторе?