«Это могла быть и не она», — стукнула в висок здравая мысль, но Минами отмахнулась: кто ещё, кроме Ли? Во-первых, имя. Во-вторых, никто больше не знал о том, что Минами что-то тревожит. По правде, она и Ли ничего не говорила, но та всегда откуда-то знала обо всех её тёмных мыслях и бедах. Это было тем удивительнее, что больше ничего вокруг Ли не замечала, погружённая в свою драгоценную учёбу, как в омут — с головой.
Минами выбросила смятую записку в корзину, к десятку таких же испорченных листов. За Рубеж, к пустотным демонам. Она не будет об этом думать. И никуда не пойдёт, ещё чего не хватало. Пусть Ли Чин с её детскими розыгрышами сама бродит по ночам. Особенно в полнолуние. Особенно около Звёздной башни, где мистрис Инор очень любит гулять перед рассветом.
***
Минами перевернула банку с краской. Серая и вязкая, она растеклась по рукам и зелёным рукавам новой кофты, оставляя унылый след. Каплями отметила путь от шкафа до корзины. На чёрном полу — почти красиво, как незнакомое созвездие, которому только предстоит придумать название. Что-то вроде «Криворукий Студент» будет в самый раз, определённо. Минами выкинула банку в корзину: этот цвет никогда ей не нравился, слишком… никакой.
Под потолком плавал магический светлячок, и в его белом рассеянном свете всё казалось Минами отвратительным. Тон кожи, чёрные буквы в заумных книгах, стены и покрывало. Неправильный свет, безжизненный.
Она мерила шагами комнату, нервно покусывала ноготь, слизывала с пальцев сладковатую краску и думала о том, о чём собиралась не думать. Неизвестность пугала её и одновременно зажигала в душе такое яркое любопытство, что Минами не могла сомкнуть глаз. Ей мерещилось, что стоит лишь уснуть — и вся жизнь, все её красоты и загадки пройдут мимо, а она останется каплей в клепсидре. Кап — и нет.
Краска размазывалась по полу, оседала на босых ступнях, капала с рук, но Минами не могла остановиться. Вытереть. Привести в порядок хотя бы свою комнату, что уж мечтать о жизни!
Бесполезно. Она знала, что не сдержится — пойдёт к башне и будет ждать, что же Ли Чин ей приготовила. Чем она продолжит свою шутку.
…шутку ли?
Глупо-глупо-глупо.
Время перевалило за полночь, полная луна взошла и гордо сияла на небосклоне, примешивая к мертвенному свету светлячка серебряные тона. Почти красиво. Но и тревожно.
Минами обхватила лицо руками. Краска быстро сохла, неприятно стягивая кожу, превращала лицо в гротескную маску. Минами должна пойти. Осознание толкнуло её в спину, заставило расправить плечи и собраться с мыслями. Она должна быть там, чтобы узнать правду, какой бы та ни была.
Такова воля её Богини.
***
Ночью мир казался размытым, нечётким, словно виднелся сквозь мутное стекло, испятнанное дождевыми каплями. Минами закрыла глаза — они едва ли могли ей помочь — и глубоко вдохнула. Ей мерещился тихий звон, словно кто-то играл на лунном свете, как на струнах, неизвестную в смертном мире мелодию. Этот кто-то был очень искусен в своей игре. Искусен и…
— Минами? Что ты здесь делаешь?
Она вздрогнула, потревоженная чужим голосом — навскидку, совершенно незнакомым, — и обернулась. Юноша, светлый, какой-то невзрачный — или это ночь скрывает черты лица? — смотрел на неё и нервно сжимал кулаки. Из-за его спины выглядывала огненная девушка в синем жилете. Минами хватило секунды, чтобы её узнать: та самая, что разглагольствовала о временных петлях. Прежде, чем Минами успела сказать хоть слово, огненная улыбнулась:
— Я позвала её, брат. Против Луны может встать только Солнце. Иначе нас поглотит тень.
Минами поняла, что ничего не поняла. Её позвала не Ли Чин? А эта ритуалистка с очень странными представлениями о ритуалах? Минами отступила на шаг и сжала кулаки. Всё это очень странно. А от того, какими словами ритуалистка изъяснялась, Минами и вовсе ощутила себя дикаркой с южных островов. Вроде мэтра Корро, который знает неисчислимое множество ругательств и ни одного комплимента.
Она никогда не чувствовала себя такой уязвимой.
— Да будут светлы думы твоей богини, жрица, — тон ритуалистки неуловимо изменился, стал мягким и почтительным, — я прошу твоей защиты.
Тепло кольнуло кончики пальцев, и Минами проглотила заготовленную тираду о глупых шутках. Её Богиня велела не отказывать в помощи тем, кто знает верные слова. Вообще, конечно, Она в своей безграничной доброте велела помогать всем, но тем, кто просит вежливо, — в первую очередь.
Минами выдохнула. Ей нужно ответить. Пустота, она уже и не ждала такого! На факультете целителей, конечно, все считались послушниками Солнечной Стражницы, но именно жрицей на их курсе была она одна. И как только эта узнала?..
— Я слушаю тебя, дитя, — пробормотала Минами, и ей самой стало смешно от этой формулировки. Ритуалистка не сдержала смешка, но через миг посерьёзнела, сказала со всей возможной мягкостью:
— Защити его разум от воли Луны.
Минами моргнула. От воли Луны? Но Лунных жриц ещё поди найди, да и не такие уж они страшные, как все говорят, её Богиня!..
…Не так давно спасала свою жрицу от чужого дурмана. Минами подумала тогда, что кто-то развлекается дриадскими приворотами, даже на её курсе нашла бы пара «умельцев», но вмешательство Лунной Охотницы… Может быть и так. Может быть, Минами должна была прийти, даже если бы ритуалистка не позвала.
— Да будет так, — тяжело уронила Минами, и ей показалось, что слова камнем упали в пространство, взбаламутив застывший воздух. На душе стало легко и правильно: пусть ночь не её время, она сделает всё возможное, чтобы помочь.
Она легко шагнула вперёд, и лунный свет стекал с неё, избегал, как нашкодивший щенок — строгого хозяина. В темноте ночи двумя звёздами зазолотились её глаза. Несколько шагов до них — брата и сестры, сейчас Минами отчётливо видела их связь, пусть внешне они и не были похожи, — и она положила горячие от силы пальцы на чужие виски. Прошептала:
— Во что ты веришь, дитя?
— В неё, — его голос звучал тихо и отрывисто, словно ему не хватало дыхания. — Она никогда не ошибается.
— Эта вера будет твоим щитом.
Сила уколола его виски, отразилась в глазах золотистым отблеском — и пропала без остатка. Минами покачнулась, но устояла. Она вдруг почувствовала такую слабость и растерянность, каких не ощущала никогда.
— Какого?.. — проворчала она и тяжело осела на землю: ноги перестали держать. — Какого пустотного демона происходит? Вы кто вообще такие?!
Паника вцепилась в её плечи, заставив задрожать. Минами отшатнулась, когда юноша склонился над ней, собираясь что-то сказать. Вскочила на ноги, отряхнула длинную юбку. И вдруг вспомнила.
— Ты же… Это ты постоянно следишь за мной, да? Маньяк! — Она ни разу не смогла его увидеть, но ощущение жаркого взгляда часто преследовало её. Именно этого взгляда, синего, восторженного.
Настала его очередь отшатываться. В стороне захохотала ритуалистка, но смех тут же сменился тихими всхлипами: она зажала себе рот ладонью. Пробормотала:
— Так тебя ещё не называли, да, Сорей? — И снова захохотала.
Минами почувствовала себя дурой. Особенно после того, как юноша — Сорей, надо же, сильное имя для такой невзрачности — обиженно поджал губы и стал похож на встрёпанного птенца.
— Помолчала бы, Сария. Я до сих пор не понимаю, зачем мы сюда, — он прикрыл рот ладонью и зевнул, — а-ав, притащились.
Сария хмыкнула, но отвечать на прямой вопрос не спешила. А через несколько мгновений их причины стали Минами неважны: из-за спины пахнуло холодом и покоем. Она поёжилась, обхватила себя руками — зря не надела мантию, было бы теплее, — и обернулась.
Мистрис Инор замерла в нескольких шагах. Она должна была быть величественной и строгой, но непривычно растерянное, беззащитное выражение на бледном лице делало её моложе и как-то… понятнее? Минами вздрогнула, когда ледяной взгляд мистрис пригвоздил её к месту. С «понятнее» она точно поторопилась.
— Доброй ночи, мистрис, — ритуалистка — Сария — шагнула вперёд, переводя внимание на себя.