Выбрать главу

В этом разговоре на дальние расстояния неизменно участвуют маленькие реле — те самые скромные катушечки с якорем, которые Мартьянов не удосуживался раньше замечать. Пробегает по катушечке ток, слабый, еле заметный ток, — и якорь притягивается, замыкая контактные пружинки. Ну вроде как сомкнуть два пальца, большой с указательным. Но вот ток прекращается — и якорь отпадает от катушки, разрывая контакт. Пальцы разомкнуты. Есть ток, нет тока — неизменно отмечают реле. И это простое свойство делает их самыми чуткими, самыми верными органами управления. Каждый раз, как в них посылается ток, они своими контактными лапками либо включают какую-нибудь электрическую цепь, либо отключают ее, заставляя действовать разные аппараты, приборы, машины. Достаточно одного приказа, слабенького сигнала какому-нибудь реле или цепочке реле, чтобы открыть ход потоку мощной энергии, бегущей по сетям высокого напряжения. И достаточно другого слабого сигнала, чтобы преградить путь большой энергии, остановить, пустить в другом направлении. Действительно, карлики, управляющие великанами.

Обычно выключателем управляет человеческая рука. А в телемеханике все осуществляют реле, как самые послушные руки. Надо дать только сигнал: несколько толчков тока, импульсов, с любого расстояния. И не надо обязательно видеть и кричать, надрываясь: «Эй, ты там, поверни!» Реле само все повернет, повинуясь сигналу издалека, тихо, без шума.

Мартьянов все больше узнавал роль и назначение реле в электрической жизни. Как они воспринимают приказы, отсчитывают сигналы, как открывают и запирают электрические пути, как блокируют линии, как подмечают все перемены в аппаратах и приборах, как сообщают: свободно — занято, вправо — влево, вверх — вниз, быстрее — тише… И как всякий раз лишь таким простым выбором одного из двух положений руководят действиями огромных энергетических установок.

Включено или выключено — вот, казалось бы, и вся философия. Но обставлена она была не так-то просто. Он видел в каталогах и проспектах релейные стойки, релейные коробки, релейные шкафы, видел сложную, запутанную паутину релейных схем, хотя все это действовало лишь по принципу «одно из двух»: включено — выключено. Да и по смыслу само слово «реле», которое нашел он в словарике, означает: смена, передача другому, выключающий автомат.

Принцип — это одно. А его практическое использование — дело иное. Два или три элементика, работающие по этому простому принципу, но поставленные рядом, в связь один с другим, уже вызывают немало осложнений. Простое плюс простое дает совсем уж не столь простое. Реле, оказывается, очень требовательны, с ними надо уметь обращаться, знать их свойства: как приспосабливать к разной работе, как составлять их в пары, группы, цепочки, пирамиды. Мартьянов видел по схемам, сколько ухищрений применяют там иностранные инженеры, чтобы заиграла их телемеханика. Схемы, релейные схемы! А Мартьянов не умел еще в них толком разбираться.

Вооруженный лишь словарем да собственным упрямством, воевал он у себя за гардеробом на первых подступах к релейным заповедникам. Бормотание его то вздымалось с новой силой, то замирало в изнеможении до зловещей тишины. Он сидел с затуманенным взором, уставившись на мушиный рой реле.

Родители ступали на цыпочках, боясь заглянуть за перегородку. Тсс! Гриша занимается…

6

— Слушай, друг! — прогудел начальник Центрэнерго, вызвав Мартьянова в свой кабинет. — Тут вот один американец к нам припожалует насчет оборудования. Консультант фирмы, как ее… «Главного» сейчас нет, а ты с этим возишься. Так ми гостя дорогого, потолкуй. Только гляди в оба! — пригроозил он мясистым пальцем.

Мартьянов приготовился к приходу гостя. Прибрал бумаги на своем служебном столе в углу зала. Папку с иностранными предложениями положил в ящик, наготове. «Ах, вы представитель компании такой-то! Как же, как же, знаю. У меня тут достаточно всякого…» — И он откроет ящик и небрежно переберет каталоги. Хорошо бы, конечно, словарь. Но, подумав Мартьянов решил, что так несолидно, и словарь тоже спрятал. Единственно, что он оставил на столе, это свой величественный портфель, самый вид которого заставлял предполагать о его владельце самое серьезное. Портфель должен лежать вот здесь — для устрашения.

Назначенный час приближался. Мартьянов все больше ерзал от нетерпения. Он ничего уже не мог делать, он только ждал. Сейчас будет встреча, его личная встреча с этой Америкой. И каков же он, американский инженер? Обладатель технических секретов, специалист! Похож ли на то, что приходится видеть в театрах, в кино? Гуд бай, олл райт, ноги на стол.