— Контроль не предусмотрен, — прервал эту арифметику электрик.
Мартьянов опять победоносно переглянулся с Вадимом. Улики против поставленной здесь телемеханики нарастали.
— Покажите схему! — отрывисто сказал Мартьянов. Электрик вынул из тумбочки прошнурованный альбом в твердой обложке. Схемы! Они могут многое сказать Мартьянову, даже то, что не может или не хочет сказать станционный электрик. Сейчас он развернет общую схему центрального поста, хрустящую синьку и в паутине кнопок, лампочек, релейных катушек и контактов увидит всю подноготную. Без лишних слов.
Между тем дежурный диспетчер, следивший за лампочками и приборами, подошел к электрику и сказал сдавленным шепотом:
— Сегодня назначен реверс. На второй.
Реверс!.. Слово, от которого все пришло в движение. За пультом началась серия переключений.
На второй панели менялось направление процесса, менялось назначение скважин. Скважина, по которой поднимался полученный газ, должна была принимать теперь дутье. А другая скважина, служившая дутьевой, наоборот, служила теперь для отвода газа. Ответственная операция, которую можно осуществить только игрой задвижек. Одни открыть, другие закрыть; одни раньше, другие позже. Скважины надо продуть, подготовить, заново пустить и кислород и пар или воду. Игра такая, что во всех инструкциях указан строжайший порядок с неизменным предупреждением: «В целях избежания взрыва…»
Вот почему старший электрик, оставив гостей, присоединился к диспетчеру, и оба они принялись орудовать за пультом. Пришел и главный инженер. Реверс!
Мартьянов расстелил перед собой схему. То глядя на нее, то на манипуляции за диспетчерским пультом, он пытался проследить, что же тут происходит. И как она работает — телемеханика?
А диспетчер был чем-то встревожен и яростно шипел:
— Ну вот, теперь шестая! Не разберешь, что с ней.
— Барахлит сегодня, барахлит… — бормотал старший электрик, постукивая легонько ногтем по сигнальной лампочке под номером шесть.
Мартьянов знал цену этому распространенному словечку — «барахлит сегодня». Только ли сегодня? Он проследил пальцем по схеме за цепью номер шесть. И вдруг увидел. Ну да, конечно! Реле и контакты связаны так, что лампочка может показывать «задвижка закрыта», а на самом деле… На самом деле может быть обрыв в цепи. В схеме это не различалось.
Видимо, тут по горькому опыту уже привыкли догадываться. Диспетчер схватился за трубку телефона и стал кричать в нее:
— Алле! Давай скорей! Панель вторая, номер шесть. Закрыть надо! Слышишь, закрыть!
Внизу, на первом этаже, раздался громкий говор, загрохотали шаги, хлопнула дверь, сотрясая легкое здание. И Мартьянов увидел в угловое окно, как с наблюдательной вышки, бегущего в степь человека. Он мчался напрямик, перепрыгивая через трубы.
— Весенний кросс!.. — вырвалось у Вадима.
А потом оказалось, что опять где-то еще барахлит, и опять нужно было звонить туда вниз, в дежурку. И опять выбегали, хлопая дверью. А главный инженер, высунувшись в окно, кричал вдогонку последние указания. Ну, до чего удобные здесь все-таки окна! Телемеханические!
Как напомнило все это Мартьянову первые дни в Центрэнерго! И эта беготня под руководством главного инженера для выяснения на месте…
А что значит все это здесь, в этих условиях? Это значит, что центральный пост теряет нити управления, что подземный процесс угрожает вырваться из рук. Люди бегут вдоль труб по степи, бегут два и три километра, стараясь не опоздать. И человек впопыхах крутит вручную тяжелый штурвал, запирая или открывая задвижку, в то время как внутри, под колпа ком головки, клокочет, урчит и стреляет еле сдерживаемая глухая сила. И если что-нибудь не так, то «всякое бывает», по выражению главного инженера.
Вот оно что значит не предусмотреть в релейной схеме несколько контактов или не заметить какую-нибудь ложную цепь. Да-с, телемеханика…
Мартьянов заметил еще: в проводах может произойти замыкание, а лампочки будут давать сигнал: задвижка в среднем положении. Бедный диспетчер!
— Ну, здесь диспетчер должен маленько соображать. Может такой сигнал быть в данный момент или не может? — сказал неизвестно кому в утешение старший электрик.
— Диспетчер не должен соображать! — запальчиво ответил Мартьянов. — У вас десятки задвижек, десятки лампочек. И вы хотите, чтобы он над каждой раздумывал?
— Это уж не у меня спрашивайте, — вскипел электрик. — Спрашивайте у тех, кто это проектировал.