Они не церемонились: посреди допросной стоял одинокий стул, а двое чужаков подпирали стену напротив. Пробормотав формальное приветствие, они предложили присесть и замолчали. С психологами Макс хотя бы говорил, пусть даже о всякой фигне. Здесь же, в гулкой тишине, его часами сверлили два пронзительных взгляда, будто в попытке прочесть мысли. Хотя кто их, магов, знает: может, они правда это умеют. Выполз от них Макс, зевая во весь рот. Ничего скучнее и утомительнее он в жизни не делал.
Суток не прошло, как поступил приказ собраться на полигоне. Их выстроили друг напротив друга: земных бойцов в полном снаряжении и иномирцев с выглядывающими из-за спин рукоятками мечей. У последних в ушах поблёскивали камнями батареи серёжек, зализанные волосы и тугие пучки напомнили Максу все известные стереотипы о старых девах.
Командование расщедрилось на объяснение: земные психологи скооперировались с магами и по непонятным критериям собрали группы из нескольких боевиков, работающих в парах с иномирцами.
Макс с товарищами отнеслись к нововведениям настороженно, если не сказать скептически. Что могли предложить неизвестные чуды-юды? Оказалось — многое. Они быстро осваивали оружие и привыкали к незнакомой одежде, легко следовали чужим правилам, с готовностью шли на контакт. Для землян существование магии стало настоящей проблемой. Они с трудом воспринимали её всерьёз и с ещё большим трудом учились считаться с ней.
В напарники Максу достался мордатый крепкий мужик — скупой на эмоции, мгновенно реагирующий на любое изменение в ходе боя. Отличный профессионал и надёжный друг. Неизвестно, что там намудрили яйцеголовые, собирая команды. Как бы то ни было, они не ошиблись. Сшашс Максу нравился. Он не трепал языком почём зря и пропускал мимо ушей коверкание своего имени — Макс редко мог прошипеть его без запинки.
Они вдвоём попали в одну из спасательных групп. Когда маги ошибались в прогнозах или слишком поздно предупреждали о прорыве, очередному налёту всадников не успевали ничего противопоставить. Те появлялись из открывшегося окна, проносились смерчем и исчезали на другой стороне, оставляя за собой выжженные дворы, разрушенные дома, удушающий запах гари. А потом приходила группа зачистки. Она прочёсывала тлеющие развалины, чтобы добить тех, кто умудрялся выжить в этом аду. Дети, старики, инвалиды — боевики, затянутые в чёрные одежды, открывающие только глаза, не делали исключений. После них не оставалось следов сексуального насилия, пыток, жестоких развлечений. Они дарили быструю, лёгкую смерть.
По словам Сшашса, Моорат пытался снизить количество необходимых жертв. Каждое новое убийство в общей «копилке» высвободит больше энергии. Недаром всадники постоянно мелькали на местах исторических сражений — проверяли, хватит ли той, старой, крови для создания магических источников. Наименьшее зло и всё такое. Ублюдки. Они даже заботились об окружающей среде: заклинали периметр, чтобы пламя не перекинулось на окружающие поля и леса; на сами деревни наговаривали защиту, почти сразу гасящую огонь.
Как же Макс их ненавидел.
На вопрос, почему иномирцы бросились на помощь, хотя могли перекреститься и забыть о неудобном соседе, Сшашс пожал плечами. Но Макс сам понял. Они боялись. Монархи не понаслышке знали о продажности власти. Вчерашние враги завтра станут союзниками — надо лишь найти убедительные аргументы. Против объединённых сил Моората и Земли у стран Равива не было шансов.
Команда Макса отправлялась на пепелище одновременно с чистильщиками и старалась добраться до выживших быстрее. Если маги предупреждали перед самым прорывом, истребители не успевали вылететь навстречу драконам, но спасательные группы получали фору: долго держать временные порталы не могли даже мооратцы, а чтобы открыть новые, пусть и по свежим следам, нужно время.
В этот раз не повезло: сирена взревела, когда драконы поливали огнём очередной город. Уже шагнув в окно портала, похожее на вертикальную лужу, Макс поймал взгляд Сшашса. Да будет он осторожен, будет. Не первый раз.
Та сторона привычно встретила смрадом и грязью. И жарой. Их Макс больше всего не выносил: сначала он обливался потом на чадящих улицах, а после вечность стоял под душем, натирая кожу до красноты — и снова, и снова. Казалось, сажа въедалась настолько, что от неё не избавиться.
С места высадки просматривались окраинные улицы. Безмолвные, чёрные от сажи. Рядом с Максом быстро появлялись парни с оружием наготове. К ним присоединился замыкающий, и портал закрылся. Вдали коротко ухнуло. То ли кто-то из чистильщиков был неловок, то ли обвалилась какая-нибудь балка. Скорее второе: мооратцы редко радовали ошибками.
Растянувшись веером, Макс с парнями подступили к первым домам. Там они разделились на двойки и двинулись вдоль заборов, стараясь не отдаляться друг от друга дальше, чем на два двора. Макс притормозил, давая Сшашсу возможность намагичить сеть, отслеживающую живых поблизости. Её хватало на тысячу-полторы квадратных метров — не так много, но она позволяла не прочёсывать каждый закуток. Парни рядом тоже её раскидывали, и вместе они покрывали немалый участок. Навстречу двигалась другая команда. Судя по тишине, чистильщиков те пока не встретили. Лишь окружающий лес шелестел листвой под порывами ветра. Умиротворяющий, жуткий звук.
Камни старой мостовой неровными кочками бугрились под ботинками. Смердели остовы машин, расплавившиеся игрушки в садах, редкие почерневшие останки: кого-то атака застала на улице. В ясном небе высоко сияло солнце, будто недостаточно жара отдавали тлеющие угли вокруг.
Макс сделал шаг вправо, пропуская Сшашса. Тот вынырнул из-за левого плеча и, не опуская автомата, поспешил к следующему дому. Макс пристроился за ним, отчитываясь в переговорник:
— Четвёртый обнаружил живого.
— Седьмой понял. Ждём сигнала.
К этому он до сих пор не привык. Наверное, без тех магов в допросной не обошлось — как ещё объяснить происходящее? Они с напарником всегда ощущали друг друга поблизости. Валяясь на диване в комнате отдыха, Макс знал: зашёл именно Сшашс, и ему не нужно было открывать глаза. Молча протягивал руку за спину именно туда, где тот стоял. Он спрашивал парней: в тех тоже внезапно проснулась неестественная проницательность. Его охватывало новое, незнакомое чувство уязвимости. Оставалось гадать, что и когда намудрили иномирцы — а ведь оно работало в обе стороны. Сшашс клялся и божился: они никуда не лезли: мол, подправили природную чувствительность и только. Взаимопонимание улучшилось во всей команде, просто именно в парах это бросается в глаза. Спроси кто-нибудь Макса, он бы сказал, чушь собачья.