Осмотрев периметр и сообщив о том, что всё чисто, один бесшумно открыл ворота, а другие прошли во двор и окружили дом. Если так можно назвать, это неухоженное и полуразвалившееся, одноэтажное, деревянное здание. Вид всего окружающего говорил о том, что за этим местом, давно никто не ухаживал. Весь двор зарос, даже тропинки, ведущей к дому, не было. Лестница была прогнившей и скрипучей, двери были ничем не лучше.
Я хотел пройти в дом вслед за парнями, но один из них меня удержал.
- Снаружи чисто, но мы не знаем, есть ли люди внутри, – сказал он.
В голову пришла мысль, использовать свои дар. Закрыл глаза и прислушался к окружающему меня миру. Ветер колышет травинки, насекомые жужжат. У стоящего рядом со мной участилось сердцебиение, у Николая Григорьевича – тоже.
Сконцентрировался на здании. Скрип двери, осторожные шаги нескольких пар ног, шуршание ткани, их сердцебиение. Оно было учащённым, адреналин в крови давал о себе знать. Именно их я и начал считать.
Вот один, второй, третий… Всего семь. Один остался, у машины, второй стоит рядом со мной, третий у двери, значит это все наши.
В доме, что пусто?
Глубоко вздохнул и снова сконцентрировался, только теперь, я попытался услышать все звуки, а не только более громкие.
Те же звуки, только громче, к ним прибавилось неравномерное дыхание парней, жужжание мухи и более смелые толчки в дверь. И когда уже решил, что в доме больше никого нет, услышал ещё одно сердцебиение - слабое и редкое.
Ринулся с места и вскочил по лестнице в дом.
- Здесь всё чисто, - сообщил один из парней.
- Она в доме, - сказал, вбегая в дверь слева. Это было, что-то вроде гостиной, через него я попал в соседнюю комнату. Остановился. Прислушался.
Снова это слабое сердцебиение, оно близко, но осмотревшись я никого не увидела.
- Здесь никого нет, - уверенно заявляет Николай Григорьевич.
Из кухни выхожу в другую комнату, вроде спальни. Прислушиваюсь. Нет, звук идёт из кухни.
- Она здесь, - твёрдо произношу и начинаю открывать все дверцы. Какая глупость! Она бы не смогла в них поместится. Тогда где она может быть? Озираюсь по кухне в поисках чего-то, что может дать мне ответ.
Краем сознания отмечаю, что начальник службы охраны и несколько парней с недоумением смотрят на меня.
- Владислав Артурович, дом дважды проверили. Здесь пусто, - говорит Николай Григорьевич.
- Я уверен она здесь!
Не могу сосредоточится, эти парни шумят. Мне бы услышать хоть одно биение сердца. Ещё одно, и я буду уверен, что мне не показалось. Закрыл глаза, протёр лицо и прислушался. Слишком много звуков.
- Замрите все! – гневно проорал. Я от себя такого не ожидал, они, видимо, тоже. Все недоумённо замерли. Конечно, я ведь раньше никогда не повышал голос.
Мне удалось прислушаться. Слабое дыхание и сердцебиение, очень близко. Где она может быть? Снова, осмотрел помещение. Наткнулся на коврик на полу. Такими обычно прикрывают вход в подвал.
- Владислав Артурович… - начал Николай Григорьевич приближаться ко мне.
- Подвал! – возвестил о догадке и направился к нему.
Схватил коврик, откинул его к стене. Зацепил металлическое кольцо, служившее ручкой и потянул вверх.
- Дайте фонарик! - скомандовал я.
- Может спустится, кто-то из нас? – спросил один из парней, протягивая фонарик. Поднял на него недовольный взгляд – он стушевался сразу. Осторожно спустился по деревянной лестнице вниз. Осмотрелся, заметил в углу движение. Посветил туда и замер. Там лежало тело.
- Саша, - тихо позвал, не веря своим глазам. Приблизился. Убедился, что это Саша. Но она толи спала, толи находилась без сознания. Нежно провёл по щеке, но она не отреагировала. Потряс за плечо - ноль реакции.
- Ну что там есть кто-нибудь? – спросил Николай Григорьевич.
- Да, она здесь, - ответил, беря её на руки. Лучше будет, если её, как можно быстрее, осмотрит врач. Поэтому аккуратно вынес её из дома и положил на заднее сидение своего авто.
Без сознания она пробыла чуть больше суток, и начала приходить в себя в середине следующего дня. Врач сказал, что Саше вкололи какие-то наркотики. К счастью, на её теле не было повреждений, ни переломов, ни синяков. И на дачу, где мы её нашли, никто не явился. Это настораживало. Либо, тот, кто её держал, хотел, чтобы мы нашли, либо оставил её умирать. Второй вариант не устраивал меня вовсе. А касаемо первого возникал вопрос – зачем ему это нужно?