Прошло пять дней.
Я сидел за столом на верхнем клиросе и фальцевал. И вдруг осознал, что в этом громадном пространстве нахожусь абсолютно один. Но мне не было уже страшно от этого. Я ощутил, что чувствую себя как дома. И тогда я вспомнил о своём доме, о том, что за территорией монастыря. Вспомнил родных, друзей, подумал о прогулках по вечернему Минску, представил своего пса, который явно заждался меня. И я загрустил, несмотря на то, что мне было хорошо здесь и меня уже не смущало то, что в нескольких метрах покоились мощи усопшего старца.
Я решил вернуться к себе домой, в мир, потому что искренне этого захотел. Я ни с кем не прощался, я говорил: «До свидания!» – для того, чтобы обязательно приехать сюда ещё.
02.08.2008
Если солнце светит в глаз
На свои худые клюшки я натянул потрёпанные шорты, новые, из гуманных побуждений, носки, а на грудь волосистую — маечку. Пожилая и, судя по всему, опытная во всех отношениях соседка по плацкартному вагону скорого поезда «Минск—Кисловодск» облачилась в шикарную бархатную пижаму, задумчиво присела у окна и, отведав отварной курятины, принялась читать иронический детектив. Однако суета пассажиров и провожающих помешали бухгалтеру крупной торговой базы Васильевне углубиться в чтение.
Целый табор цыган с огромными баулами, тюками и чемоданами заполонил вагон. Грудные чумазые дети на руках смуглых женщин с золотыми зубами болтали ножками и не умолкали ни на минуту. Непонятный никому восклицательный говор резко бил по ушам и наводил на мысль, что цыгане сами не понимают смысла своих речей. Темноволосые мужчины с отчаянным блеском в глазах вели себя спокойно и статно. Они не были отягощены никакой весомой ношей. Небольшой чемоданчик, барсетка. Не более того. Один из баулов оказался настолько велик, что застрял в узкой арке прохода. Образовалась своеобразная пробка. По обе стороны «закупора» послышались недовольные возгласы. Васильевна отложила в сторону иронический детектив и, глядя поверх очков, с иронией изрекла: «Я надеюсь, уважаемые, лошадей вы дома оставили?»
Баул застрял наглухо. Цыгане дружной толпой толкали его с одной стороны, а с другой тянули. Почти как в песне. Только в песне они толкали тепловоз, и далеко не руками. Все безрезультатно. И моя соседка, с видимым пониманием вопроса подсобила им дельным советом и продемонстрировала метод «пропихивания» крупногабаритной ручной клади по принципу «тяни, но не толкай». Цыгане поднатужились, — пробка рассосалась.
Две верхние полки всё ещё были не заняты. До отправления оставались считанные минуты. Однако спустя мгновение появились мои верхние соседи. Мать лет тридцати пяти, симпатичная и без акцента, и шестнадцатилетняя дочь по имени Лаура с красивыми руками и признаками хорошего воспитания. Перед сном обязательно пожелаю им волшебных видений и прочих горизонтальных благ. Поезд плавно тронулся с места и постепенно набирал скорость. Мы отправились в путешествие на далёкий и прекрасный Северный Кавказ.
Я ехал в гости к бабушке. В чудесный край великолепных гор, кристальных рек, бурлящих нарзанов, куда был сослан Пушкин, где творил и нашел свою смерть вдохновлённый Лермонтов, где проводил упоительные вечера Есенин со своей Айседорой. Где Шаляпин, восхищаясь местными красотами, распевался по утрам, а Станиславский, восторгаясь снежными вершинами, вопреки своим принципам, восклицал: «Верю». Где Рахманинов и Лев Николаевич обрели любовь к этим, тогда ещё диким, восхитительным местам. К горячему, независимому и гостеприимному народу, к чистейшему горному воздуху, где ветра разрезает широкими крыльями гордый орёл.
Ночь прошла в полудрёме. Таможенники на Белорусско-Украинской границе решили меня обыскать, заподозрив в контрабанде. Прощупали содержимое чемодана и обнаружили свёрток с неизвестными таблетками.