– Ты, козёл! – орал владелец внедорожника. – Я тебя порву! Свалил отсюда! Тридцать секунд тебе! Время пошло!
– Сам пошёл! – огрызался работяга. – Думаешь, крутой! Хрен ты угадал!
– Ах, падла! Ну, ты договорился!
Качок сделал пару шагов по направлению к работяге, но тот не растерялся, вытащил из салона монтировку и закричал:
– Давай! Подходи!
Его противник отступил и вместо того, чтобы признать поражение, достал из своего автомобиля травмат:
– Подойду! Сейчас! И пулю тебе в тупую башку влеплю!
Андрей Иванович, который наблюдал за конфликтом, толкнул в бок племянника:
– Как тебе «крузак»?
Иван усмехнулся:
– Нормально.
– Берём?
– Можно. Только мы из Москвы ещё не выбрались. Как проедем?
– Как и пришли, через промзону. Внедорожник проскочит. Знаю я пару дорог.
– Тогда давай.
Вагрин-старший встал и направился к машинам, а Иван, подхватив сумки, поплёлся следом.
Работяга тем временем понял, что проигрывает спор, и начал отступать, а качок надвигался на него и размахивал пистолетом. Но далеко от своего внедорожника не ушёл.
– Молодой человек, – обратился к нему Андрей Иванович.
– Чего надо?! – обернулся качок на голос.
– Уже ничего. – Раскрытой ладонью Вагрин ударил его в горло, и тот, сгибаясь, нелепо раззявил рот и выронил травмат.
Не дав пистолету упасть, Андрей Иванович перехватил его на лету и снова ударил незадачливого качка. На этот раз рукояткой травмата по шее. Затем толкнул его плечом, и мощное тело, перевалившись через металлическую ограду, упало на цветник под окнами дома.
Полиции рядом не было, а свидетели происшествия делали вид, что оно их не касается, и отворачивались. Обычное дело – серые мыши из толпы не хотели неприятностей. Андрей Иванович именно такой реакции и ожидал. Поэтому махнул рукой в сторону «десятки», которая стала стремительно сдавать назад, сел за руль и завёл автомобиль. Благо ключи – в замке зажигания. Вага дождался, пока погрузится племянник, и выехал на дорогу.
На окраину Вагрины выбирались объездными путями и скоро, объехав несколько милицейских кордонов и основные автомобильные пробки, оказались в промзоне. Кругом заводы, котлованы под застройку и склады. Людей относительно немного, как и автомашин. Полицейских тоже не видно.
Андрей Иванович вёл машину уверенно, считая, что препятствий больше не встретит и сможет выбраться из столицы без особых проблем. Но пришлось задержаться, потому что не он один собирался быстро и незаметно покинуть Москву. На грунтовке, которая петляла по полям за промзоной, неожиданно образовался затор. Три десятка автомобилей упёрлись в препятствие – мобильный пост полиции. Андрей, выглянув из окна, сказал Ивану:
– Всех досматривают. Не успели мы уехать.
– Давай по полю рванём, – предложил племянник.
– А если полицейские стрелять начнут? Опасно. Могут и попасть. За себя не страшно, а тебя подставлять не хочу.
– Не должны они пальбу открывать. Ещё не озверели.
– Хорошо, – решился старший Вагрин.
Он прикинул, как лучше объехать полицейских. Однако в этот момент произошло то, чего он не ожидал. Впереди раздались выстрелы, и стреляли не полицейские. В одной из машин находились крепкие ребята, трое или четверо. Кто такие – непонятно, и они не стали дожидаться, пока их начнут досматривать, а первыми открыли пальбу из двух гладкоствольных карабинов и одного автомата. Участь полицейских была предрешена. Блюстителей закона расстреляли в упор. После чего один из нападавших выскочил, собрал оружие и вернулся в машину, серую «тойоту», которая объехала пост и, пыля, скрылась вдалеке.
– Вот тебе на… – протянул Андрей Иванович, положив ладонь на рукоять верного «стечкина».
Иван промолчал и залез в сумку, доставая автомат.
– Это правильно, – одобрил Вагрин-старший. – Плевать, что могут заметить. Сейчас, наверное, у каждого, кто понял, что происходит, ствол.
Племянник кивнул. Движение продолжилось, и никто из тех, кто стоял в очереди на досмотр, не остался на месте. Все спешили как можно скорее покинуть место происшествия, а двое мёртвых полицейских лежали на пыльной обочине. Они не успели осознать, насколько всё серьёзно, и погибли.
Снова дорога опустела. Андрей Иванович, петляя по грунтовкам и перелескам, двигался в сторону Лобни. Москва осталась позади, вокруг царил покой. Успокаивающий и безмятежный.