Юноша посмотрел на него голубыми глазами, которые казались черными от наполнявшей их злости.
— Вы ударили меня! Вы меня ударили…
— Потому что ты вел себя как круглый идиот! — проворчал Бланхард.
Он сунул револьвер в карман и нагнулся за дробовиком пожилого мужчины — ив это время юноша с диким криком кинулся на него. Он ударил его головой в плечо так, что Бланхард покачнулся.
Его терпение подошло к концу. Он схватил юношу за воротник рубашки и встряхнул его, как мешок.
— Тебе еще мало, дружок?
Гибкое стройное тело извивалось в его руках, но Бланхард продолжал крепко держать его. Внезапно рубашка с треском лопнула. Бланхард увидел белые округлые плечи. Он удивленно расширил глаза, руки его опустились.
— Девушка! — воскликнул он ошеломленно. — Тысяча чертей, я ударил девушку!
Девушка отступила к стене. Скрещенными руками она придерживала рубашку. Из ее глаз текли слезы.
Бланхард снял шляпу.
— Я прошу извинить меня, — сказал он. — Я не хотел этого. Но вы стреляли — почему вы стреляли в меня?
— Мы думали, вы хотите увести наших лошадей, — ответил ему пожилой мужчина. — А они принадлежат не нам, а почтовой компании. Нам пришлось бы отвечать за убытки.
Бланхард кивнул.
— Понятно. Так эта линия все еще работает?
— Один раз в месяц здесь проходит фургон на запад и неделей позже на восток. Потом — три недели никого.
— И когда же придет следующий?
— Через десять дней. Здесь идет монотонная жизнь, незнакомец.
Бланхард перевел взгляд с мужчины на девушку.
— Меня зовут Том Бланхард, а вас?
— Дейв Хэлоу, — ответил мужчина. — А это моя племянница Норма. Я живу здесь с сорок девятого года, когда пришел сюда с золотоискателями. Тогда эта линия уже работала. Потом началась война, и сообщение прекратилось. С тех пор мы чуть не засыпаем от скуки.
Бланхард снова посмотрел на девушку, она как бы притягивала его взгляд. Норме Хэлоу было около двадцати. Она носила мужскую одежду, волосы ее были коротко острижены. Ее лицо было покрыто тем нежным бронзовым загаром, который придает горячее солнце юго-запада коже некоторых блондинок. Она была красива. Нет больше — она была прекрасна. Прекрасный цветок в глухой пыльной степи. Он очень хорошо заметил тоскливое выражение в ее голубых глазах — для юной девушки жизнь здесь должна казаться адом.
— Это не особенно хорошее место для молодой леди, — сказал он Хэлоу.
Мужчина с сожалением пожал плечами:
— Что вы хотите? Ее родители давно умерли, и я ее единственный родственник. Я же давно живу здесь, дожил до старости и не могу уехать в другое место. Старое дерево не пересадить.
— Я понимаю вас, — сказал Бланхард. Он подумал о своей лошади, оставленной под жарким солнцем. — Так я могу взять вашей воды? Я больше не буду докучать вам.
— Конечно, — сказал Хэлоу, — пожалуйста.
Он взглянул на свою племянницу и спросил:
— Вы поедете дальше или останетесь?
— Моя лошадь устала, и я еще немного задержусь здесь.
— Тогда мы приглашаем вас к ужину — должны же мы хоть как-то загладить такое ужасное обращение с вами. Вы не должны считать нас варварами.
— Я охотно приду, — ответил Бланхард, надел шляпу и вышел.
Все время, пока он поил Леди, его мысли возвращались к девушке. Она могла бы соблазнить любого мужчину, появившегося здесь. Не удивительно, что ее красота скрывалась под мужской одеждой. И стреляла она в него, больше боясь за себя, чем за четырех лошадей, стоящих в корале.
Вода из глубокого колодца была холодной, свежей и вкусной. Бланхард умылся и сменил запотевшую рубашку. Он ощущал пятидневную бороду, покрывавшую его подбородок, и внезапно почувствовал желание побриться.
Он поехал на Леди вдоль улицы, ища подходящее место для лагеря. Оно должно было быть достаточно скрытым, чтобы он сам, наблюдая за прилегающими улицами, оставался невидимым. И он нашел такое место в большом пустом деревянном доме, обстановка которого говорила о том, что в лучшие дни Пабло-Бонито здесь была гостиница.
Сначала он позаботился о своей лошади и протер оружие. Потом развел из досок, в изобилии валявшихся вокруг, небольшой костер, налил в походный котелок воды и, дождавшись, когда она нагреется, достал из багажа бритвенный прибор.
Он повесил зеркало на гвоздь в стене комнаты, достал из-за пояса нож и положил револьвер наготове рядом с собой. Когда вода стала горячей, начал намыливать лицо. Он чувствовал, как под пеной кожа становится все более мягкой.
Он так погрузился в это занятие, что пропустил мимо ушей легкие шаги, приближавшиеся к нему из-за спины. Когда кто-то появился в зеркале рядом с ним, он тут же схватил револьвер и резко повернулся.
Перед ним стояла Норма Хэлоу. Она переборола страх и надела новую рубашку. Бланхард взглянул на нее и вспомнил ее нежные плечи. Потом сообразил, что мужчина с мыльной пеной на лице выглядит достаточно нелепо, и быстро умылся.
— Чем могу служить, мисс Норма?
Она не смеялась. Глаза ее глядели серьезно и испытующе.
— Вы солгали дяде Дейву, когда сказали, что ваша лошадь должна отдохнуть?
Бланхард положил револьвер и начал вытирать полотенцем шею.
— Как прикажете это понимать?
— Я очень внимательно осмотрела вашу лошадь. Он нисколько не устала. Вы можете проскакать на ней сегодня еще много миль, если захотите.
Она была не только мила, но и умна. И имела чертовски красивые глаза.
— Вы правы, я приехал в Пабло-Бонито по вполне определенному делу, — сказал он. — Я здесь кое-кого жду. Если мои расчеты верны, послезавтра здесь должна состояться одна встреча. Для вас будет лучше, если в этот день вы не будете выходить из своего дома.
— Бандиты? — спросила она быстро.
— Да, бандиты, — ответил Бланхард. — Скорее всего, трое. Они избрали Пабло-Бонито местом своей встречи, и я прибыл, чтобы с ними… гм… немного поговорить. — Он указал на свой револьвер и после паузы продолжил: — Я имею в виду такую беседу.
Глубокая складка легла между бровей девушки.
— Один против троих — плохая пропорция. Мы — дядя Дейв и я — поможем вам.
Бланхард отрицательно покачал головой.
— Нет, это невозможно. Это долгая история, и я сам должен покончить с ней. Вероятно, я когда-нибудь расскажу ее вам.
— Я понимаю вас, — тихо сказала Норма Хэлоу. — Эти люди причинили вам много зла?
— Эти люди разрушили мою жизнь, втоптали мое имя в грязь, надругались над моей честью, — ответил Бланхард. — И не делайте попыток удержать меня.
— Но я же и не пытаюсь! Я лишь спросила: как мы можем помочь вам?
Бланхард подошел к ней. Сначала она была несколько сварлива, а теперь предлагает помощь. Кроме Хенка Хейскела до сих пор не находилось человека, который пошел бы на это.
Он не мог иначе — и, протянув руку, погладил ее по плечу. Сквозь тонкую материю рубашки он почувствовал тепло ее кожи.
— Вы хотите мне помочь, а между тем вы ничего не знаете обо мне, — прошептал он. — Когда появятся бандиты, все должно выглядеть совершенно безобидно, и поэтому будьте так же недоверчивы. Но не стреляйте в них, как это вы сделали со мной. Дайте им воды, а если они потребуют лошадей, то отдайте и их. И не пытайтесь им воспрепятствовать. Для этих людей нет ничего святого, и они не будут церемониться даже с женщиной.
Он понизил голос и продолжал:
— Я сам присутствовал при том, как они убили очаровательную молодую женщину. Женщину, которая им даже помогала.
Лицо Нормы Хэлоу побледнело, но она мужественно кивнула.
— Я скажу дяде Дейву, и мы сделаем все так, как вы скажете. Где вы будете?
Бланхард холодно рассмеялся.
— Так как все может случиться, я буду поблизости от вас. Я не допущу второго убийства женщины.
Его рука снова легла на ее плечо. Внезапно он почувствовал, что она вся дрожит, и понял, что все эти долгие годы был очень, очень одинок. Он не имел возможности дать счастье ни одной девушке.