Джон КРИСТОФЕР.
КОГДА ПРИШЛИ ТРИПОДЫ.
Бену с любовью
1
Меня разбудил страшный шум. Как будто десяток скорых поездов собирались налететь на сарай. Я выкатился из одеяла, пытаясь уйти с их пути, и увидел оранжевое сияние, осветившее ящики, старое фермерское оборудование и упряжь. Проржавевший старый трактор на мгновение стал похож на переросшее насекомое.
– Что это, Лаури? – спросил Энди.
Я видел, как он сел между мной и окном.
– Не знаю.
Свет и звук постепенно стихли и исчезли. Залаяла собака – глубоким хриплым лаем, должно быть, лабрадор. Я встал и пошел к окну, по дороге ударившись обо что-то в темноте. Снаружи тоже темно: луна и звезды за облаками. В доме фермера, в нескольких сотнях метров от нас, ниже по склону холма, загорелся свет.
– Дождя нет. Что же это было? – спросил я.
– Кажется, в лагере говорили об артиллерийском полигоне где-то на болотах?
– Поблизости нет никакого полигона.
– Ну, может, выстрелили не в ту сторону.
– Не похоже на разрыв. И от разрыва снаряда не было бы такого фейерверка, – потирая голень, сказал я.
– Может быть, ракета. – Энди громко зевнул. – Во всяком случае сейчас все стихло. Не из-за чего беспокоиться. Идем спать. Завтра нам предстоит долгая дорога.
Я немного постоял у окна. Огонь в доме погас: должно быть, фермер был согласен с Энди. В кромешной тьме я ощупью добрался до охапки соломы, служившей мне постелью. Вчера вечером все казалось гораздо интересней; но солома почти не защищала от жесткого пола, и, проснувшись, я ощущал каждую мышцу в теле.
Энди уже уснул. Я винил его в том, что мы оказались здесь: это он вызвался провести разведочный поход, а потом именно он настоял, чтобы мы свернули влево; этот поворот увел нас от цели на несколько миль. Казалось, нам предстоит провести ночь в болотах, но в сгущавшейся тьме мы набрели на эту одинокую ферму. По правилам мы не должны обращаться к посторонней помощи, поэтому мы и заночевали в сарае.
Мне казалось, что боль в теле и негодование против Энди не дадут мне уснуть, но я смертельно устал. Из летнего лагеря мы вышли рано и весь день шли не останавливаясь. Погружаясь в сон, я услышал еще один взрыв, но далекий; я слишком устал, чтобы снова проснуться, и даже не был уверен, что этот второй взрыв мне не приснился.
Энди разбудил меня, когда занимался серый рассвет. Он сказал:
– Слушай.
– Что?
– Слушай!
Я с трудом проснулся. Шум доносился со стороны фермы, но откуда-то издалека – последовательность громких ударов, тяжелых и механических.
– Сельхозтехника, – предположил я.
– Не думаю.
Прислушавшись внимательнее, я согласился с ним. Удары следовали друг за другом через секунду или меньше и приближались. Мне даже показалось, что задрожала земля.
– Что-то приближается, – сказал Энди. – Что-то большое, судя по звуку.
Мы теснились у маленького окошка сарая. Солнце еще не встало, но очертания фермы выделялись на посветлевшем фоне жемчужного неба. Дым их трубы фермерского дома поднимался вертикально: фермеры встают рано. Похоже, предстоит хороший день для возвращения в лагерь. И тут я увидел то, что приближалось к дому.
Вначале появился верх – огромная серо-зеленая полусферическая капсула – плоской стороной вниз; казалось, она плывет громоздко в воздухе. Но она не плыла: причудливая, похожая на ходулю нога взметнулась в небо огромной дугой и опустилась рядом с фермой. Как только она с грохотом опустилась, появилась вторая, пролетела над домом и опустилась между фермой и сараем. Я видел и третью ногу, которая, если бы движение продолжалось, оказалась бы рядом с нами, может, и прямо на нас. Но тут движение прекратилось; огромный предмет, более двадцати метров высотой, широко расставив ноги, стоял прямо над домом.
По боку капсулы шла горизонтально линия ярко-зеленых, похожих на стеклянные панелей. А все вместе походило на многочисленные глазеющие зрачки и улыбающийся рот. И улыбка была совсем не приятная.
– Кино снимают, – неуверенно сказал Энди. Я посмотрел на него: он испугался не меньше меня. – Наверно, кино. Фантастика.
– А где камеры? – Я чувствовал, что мой голос дрожит.
– Наверно, сначала хотят все расставить.
Не знаю, верил ли он в то, что говорил. Я не верил.
Что-то задвигалось под капсулой, развертываясь, дергаясь и вытягиваясь. Похоже на хобот слона или на змею, только серебристое и металлическое. Оно по спирали двинулось к крыше дома и легко задело ее. Затем переместилось к трубе и обхватило ее своим концом. Кирпичи полетели в стороны, как конфетти, мы слышали, как они стучат по черепице.
Я дрожал. В доме закричала женщина. Открылась задняя дверь, выбежал мужчина в брюках и рубашке. Взглянул на нависшую над ним машину и пустился бегом. Мгновенно развернулось второе щупальце, на этот раз быстро и целеустремленно. Не успел фермер пробежать и десяти метров, как щупальце обхватило его вокруг талии и подняло с земли. Он тоже закричал.
Щупальце подняло его на уровень ряда панелей, и его крики перешли в приглушенные стоны. Через несколько мгновений щупальце свернулось. В основании капсулы появилось похожее на линзу отверстие; щупальце просунуло в него мужчину. Я подумал о ком-то, кто держит на вилке кусок мяса, прежде чем отправить его в рот, и почувствовал себя плохо.
Стоны мужчины оборвались, щупальце снова развернулось, а отверстие закрылось. Женщина в доме стихла, но тишина казалась еще более пугающей. Возвышаясь на паучьих лапах, машина походила на хищника, переваривающего добычу. Я вспомнил свое ночное сравнение трактора с насекомым; на этот раз насекомое было ростом с Кинг-Конга.
Долгое время, казалось, ничего не происходит. Машина не двигалась, в доме тоже никто не шевелился. Все затихло, даже птицы не пели. Щупальце висело в воздухе, неподвижное и застывшее.
Через одну-две минуты щупальце шевельнулось, поднялось высоко, как бы отдавая салют. Секунду-две оно висело в воздухе, а затем яростно обрушилось на крышу. Разлетелась черепица, в образовавшейся дыре показались чердачные балки. Женщина снова закричала.
Щупальце методично разрушало дом; так же методично оно подбирало обломки, как стервятник на баке с отбросами. Крик прекратился, остался лишь шум разрушения. Через секунду к первому щупальцу присоединилось второе, а затем и третье.
Они рылись в обломках, поднимая найденное на уровень панелей. Большинство из поднятого отбрасывалось в сторону – стулья, комод, двуспальная кровать, ванна, из которой торчали оборванные трубы. Несколько предметов взяли внутрь: я заметил электрический чайник и телевизор.
Наконец все было кончено, пыль начала садиться, а щупальца свернулись под капсулой.
– Надо уходить отсюда, – сказал Энди. Он говорил так тихо, что я едва расслышал.
– Далеко ли оно видит?
– Не знаю. Но если мы побежим быстро и за спину ему…
Я схватил его за руку. Что-то шевельнулось в груде мусора, которая совсем недавно была домом: высвободилась черная собака и побежала от фермы. Она пробежала около десяти метров, прежде чем вслед ей стрелой метнулось щупальце. Воющего пса подняли на уровень панелей и подержали там. Я подумал, что его заберут внутрь, как мужчину, но щупальце отбросило его в сторону. Собака черной точкой мелькнула на фоне рассвета, упала и лежала неподвижно.
Вернулось ощущение тошноты, ноги задрожали. Я вспомнил, как впервые увидел Эйфелеву башню, в то лето, когда ушла моя мать и с нами стала жить Ильза, вспомнил охватившую меня панику перед взметнувшейся высоко в небо башней. Как будто Эйфелева башня двинулась – разбила на куски дом, проглотила его хозяина… отшвырнула и убила собаку, как мы отбрасываем огрызок яблока.