— Когда придет судья-сахиб?
— Обычно он приходит ровно в двенадцать, — ответил рассыльный. — Не знаю, что с ним случилось сегодня.
— Не заболел ли?
— Если заболел, может, и совсем не придет.
— Конечно. А не заменит ли его другой судья?
— Бывает и такое. Может быть, судья-сахиб еще позвонит по телефону.
Не успел он закончить свою мысль, как зазвонил телефон, и рассыльный направился в кабинет судьи. Вслед за ним побрел и Викрам.
Рассыльный снял трубку и внимательно слушал, а Викрам тем временем осматривал кабинет. Чистая светлая комната. С одной стороны — стол судьи-сахиба, с другой — мягкое кресло, в котором отдыхал господин судья, несколько стульев и табуретов, несгораемый шкаф. На противоположной стене прибита вешалка, на ней — судейская мантия. Очки в черной оправе, воротничок и мадрасский тюрбан господина судьи лежали тут же на табурете.
Рассыльный положил трубку и повернулся к Викраму:
— Судья-сахиб не придет. У него грипп. — И вдруг, изменив тон, он закричал: — Как ты посмел войти? Разве не знаешь, посторонним не позволено входить сюда! Ну-ка, немедленно убирайся!
И рассыльный с грозным видом двинулся на Викрама. В тот же миг крепкий кулак Викрама опустился на голову рассыльного.
Зал заседаний четвертого участка до отказа набит людьми. На этот раз в судейском кресле восседал новый судья, и все с нетерпением ждали, какие решения он будет выносить.
В первом деле истцом выступал Бала Чандран. Он возбудил дело против старухи, которая вот уже десять лет снимала в его доме комнату. У старухи полгода назад в катастрофе на улице погиб сын, и с тех пор она не могла платить за квартиру.
— Сколько комнат в твоем доме? — спросил судья у Балы Чандрана.
— Десять, — ответил тот.
— А сколько человек в твоей семье?
— Один я, — пробормотал Бала Чандран.
— Сколько тебе лет?
— Уже семьдесят, господин!
— К чему семидесятилетнему старцу десять комнат?! — воскликнул судья. — Разве ты не можешь одну из них отдать старухе, которая полгода назад потеряла сына?
— Господин судья, — вмешался адвокат Балы Чандрана, — в главе такой-то, статье такой-то, параграфе таком-то закон говорит…
— А что говорит человек? — повысил голос новый судья, и адвокат Балы Чандрана испуганно смолк.
Потом судья с улыбкой посмотрел на Балу Чандрана, тщедушного семидесятилетнего старикашку с запечатлевшимися на лице следами многолетней скупости.
— Сколько слуг у тебя в доме? — спросил новый судья.
— Ни одного, — ответил истец.
— Ты не чувствуешь себя одиноким?
Адвокат хотел было заявить судье протест — что за вопросы он задает, какое отношение они имеют к делу.
— Иногда чувствую, — ответил Бала Чандран.
— И не хочется тебе, чтобы кто-нибудь прибрал твою комнату, вовремя подал тебе белье, согрел воды, приготовил и подал завтрак, чтобы вечером, перед сном, кто-то помассировал ноги?
— Конечно, хочется, господин!
— И если бы этот человек за все услуги не попросил у тебя ни пайсы, а только комнатушку да еду дважды в день, неужели ты отказал бы ему?
— Но, господин, разве в целом мире найдешь сейчас такого человека? — с тоской в голосе ответил Бала Чандран.
— Вы согласны? — спросил новый судья, повернувшись к старухе.
Лицо старой женщины просияло. Воздев руки к небу, она стала молиться за здоровье судьи, а потом прикрикнула на Балу Чандрана:
— Пошли домой, старый. Время обедать.
Старуха взяла старика за руку, и все присутствующие дружно рассмеялись.
Перед судьей стояла теперь красивая молодая англо-индианка. Она была так хороша собой, что казалось, будто в ложе для истцов появилась не женщина, а ваза с прекрасными цветами.
— Значит, вы хотите развестись со своим мужем? — переспросил судья.
— Да.
— Ваш муж безработный?
— Нет, он машинист на железной дороге.
Машинист стоял рядом и то и дело вытирал платком лицо. Этот день стал для него большим бесчестьем. Если бы зал суда оказался в одном из вагонов его поезда, он, не колеблясь, пустил бы под откос весь состав.