— Похоже, ты был прав с самого начала. Нам лучше остаться врагами, — грустно смеюсь я. — Оказывается, ненависть даже не описывает того, что я чувствую к тебе, — повторяю я слова Рейна, которые тот однажды сказал мне, полностью осознавая, кем становлюсь.
Лжецом, как и Киран.
Потому что мои чувства к нему совершенно далеки от ненависти.
Какое бы слово ни было сильнее слова «любовь», именно это я и чувствую.
Рейн — моя одержимость, гравитация для моей орбиты, каждая звезда в ночном небе, которая напоминает мне, что я не одинок.
Он — центр моей проклятой вселенной.
И я только что морально его убил.
Так что нет, человек, которого я ненавижу… это не Рейн. Даже и близко.
Настоящий человек, которого я ненавижу — это я сам.
Глава 7
РИВЕР
— Ривер? — зовет мамин голос с лестницы нашего дома.
Черт, значит, я не сумасшедший. Потому что слышал, как открылась дверь гаража.
Я быстро прячу примерно десять таблеток, которые взял из аптечки Уиллоу. Закрывая дверцу шкафчика в ванной как можно тише, я окликаю маму, прежде чем спустить воду в туалете и вымыть руки, потому что, давайте будем честными, у меня начинается паранойя из-за того, что меня вот-вот поймают на краже таблеток от СДВГ, выписанных на имя моей сестры.
Не краду, а беру в долг, пытаюсь убедить я себя. Вот только все это чушь собачья.
Закрыв за собой дверь, я спускаюсь вниз к маме, которая должна была вернуться с работы только через час. Вот почему я решил отправиться в свой дом за добычей. Потому что думал, что он окажется пустым, ведь мама работает, а сестра все еще в школе.
— Почему ты так рано вернулась? — зову я, сворачивая за угол на кухню и ожидая найти ее именно там, потому что, клянусь, моя мать постоянно на кухне.
Так оно и есть, однако последнее, что я ожидаю увидеть — это то, что оба моих родителя стоят возле кухонного островка и, похоже, ведут бурную дискуссию. Но останавливаются, как только замечают меня, стоящего в дверях.
— Что происходит? — медленно спрашиваю я, беспокойство покалывает затылок, а таблетки прожигают дыру в кармане.
Мама нервно мне улыбается, а отец... ну, он просто смотрит на меня. Я впервые вижу его после Дня благодарения, потому что избегаю отчего дома, как чумы, на случай, если он решит неожиданно заехать.
Очевидно, интуиция меня не подводила.
— Ничего, милый. Мы с твоим отцом как раз обсуждали подарок Уиллоу на выпускной, — натянуто улыбается мама.
Что ж, я не собираюсь испытывать судьбу.
— А, ладно. Я кое за чем заезжал, так что не буду вас задерживать.
— Почему бы тебе не остаться на ужин? — спрашивает мама, словно в мольбе склоняя голову. — Уиллоу собирается пойти с друзьями в кино. Так что мне бы не помешала компания.
Я тяжело сглатываю, потому что ненавижу отказывать матери, особенно когда она пытается наладить отношения.
— На самом деле…
— Мы оба с удовольствием останемся на ужин, Кэтлин, — говорит мой отец, приглашая сам себя и в то же время пристально на меня глядя, потому что я совершенно не согласен. — Нам троим не помешало бы наверстать упущенное, учитывая, что Ривер провел половину зимы в Вейле, отбывая свое... наказание. Мы могли бы провести некоторое время с семьей.
Забавно, папа. Мы не были семьей с тех пор, как ты решил бросить нас, потому что я не подчинился твоим правилам.
Одарив маму своей лучшей фальшивой улыбкой, я киваю:
— Конечно, мам, я с удовольствием останусь. Тебе с чем-нибудь помочь?
Покачав головой, она ставит сумочку на островок и начинает доставать из холодильника ингредиенты для энчилады.
— Я справлюсь, милый. Можешь пока посмотреть телевизор или заняться чем-то еще. Ты принес с собой какие-нибудь домашние задания? Уверена, скоро у вас промежуточные экзамены.
Да, но я определенно не брал с собой тетради с лекциями. Не то чтобы я собирался озвучить это перед отцом.
— Нет, я просто посижу в своей комнате. Уберусь там и все такое, — говорю я, направляясь обратно к лестнице.
Но, конечно же, как только выхожу из кухни, тот, кто может быть только моим отцом, хватает меня за бицепс и тащит через гостиную в комнату, которая раньше являлась его кабинетом.
Он толкает меня внутрь и следует за мной, со щелчком закрывая дверь и прислоняясь к ней спиной.
— Объяснись, — требует отец, его тон жесткий и обвиняющий.
Я хмурю брови:
— Что ты хочешь, чтобы я объяснил, папа? Чем я обидел тебя на этот раз? Кроме того, что нахожусь рядом?
К его чести, он даже бровью не ведет в ответ на мою необычную реакцию. Я никогда в жизни не бросал ему вызов, за исключением той ночи, когда сказал, что не буду притворяться тем, кем не являюсь. Но могу сказать наверняка: отец удивлен, потому что ему требуется мгновение, чтобы ответить:
— Где находится твоя голова? Быть исключенным из игры, которая может привести вашу команду к национальному чемпионату? Отбываешь дисквалификацию все зимние каникулы, чтобы пропустить отпуск с семьей? И теперь еще я слышу от твоей матери, что звонил тренер Скотт и говорил о твоей успеваемости?
Мое сердце ухает вниз.
Черт, я в курсе, что тренер недавно высказал свои опасения по поводу пропущенных мной занятий в университете и тренажерном зале. Но я никогда бы не подумал, что он решится сказать об этом маме. Хотя, если учитывать, что они знают друг друга целую вечность… можно не удивляться.
— Так вот почему ты здесь. А не из-за подарка Уиллоу на выпускной.
Хмурый взгляд отца становится глубже, когда он скрещивает руки на груди.
— Верно. Твоя мать позвонила мне, когда увидела, что это ты отключил сигнализацию, чтобы войти в дом, и мы оба приехали, чтобы поймать тебя до того, как уйдешь.
Я закатываю глаза и усмехаюсь:
— Ну и что, что сейчас у меня нет идеального среднего балла? С чего бы вдруг вы решили вмешаться?
— Мы бы и не стали, если бы тренер Скотт не упомянул, что ты провалил тест на наркотики. — Черт, я и забыл об этом. — Чему я, конечно же, не поверил. Но сразу понял, что ты куришь травку, как только вошел на кухню. У тебя глаза красные, и ты воняешь. — Отец озвучивает каждый мой провал, словно те являются преступлениями, в его тоне прекрасно ощутимо отвращение. В конце концов, так оно и есть.
Ты отвратителен. Именно это отец и сказал мне на День благодарения.
Качая головой, я изо всех сил стараюсь не морщиться, когда улыбаюсь ему:
— Отвали. Ты ни хрена не знаешь. К чему все это, если ты уже много лет не участвуешь в моей жизни?
— Не смей так со мной разговаривать, — глядя на меня, кипит отец.
— И что дальше, а? — усмехаюсь я, моя ярость клокочет на грани взрыва. — Я взрослый человек и абсолютно свободен от твоей тирании, папа. Надеюсь, что Уиллоу удастся сбежать от тебя подальше, чтобы ты не испортил ей жизнь, как и мне.
— Мой сын никогда бы…
— Я тебе не сын! — кричу я ему в лицо. — Я тебе не сын. Ты все сделал для этого! Или уже забыл, как практически отрекся от меня за то, что я не соответствую твоим стандартам, потому что бисексуален?
— Ривер Кристиан…
— Нет! — снова кричу я, прежде чем понизить голос. — У тебя нет права унижать меня из-за того, что я верен себе. И, конечно же, у тебя нет права приходить сюда и внезапно попытаться воспитывать меня после стольких лет тишины!
Отец смотрит на меня со стоическим выражением на лице. Я вздрагиваю, когда отец поднимает руку, увеличивая расстояние между нами тем, что толкает меня в плечо. Его глаза остаются бесстрастными, когда он, казалось бы, оценивает каждую мою черту, вероятно, отмечая те, что презирает.