Ведь теперь я знаю... В этот самый момент, эти самые слова… Они погубят меня.
Потому что слова, которые я сказал ему в минуты любви и счастья... Несут в себе опасность. Потому что я уже вижу, как влюбляюсь в Кирана еще сильнее.
Потому что он, черт возьми, помнит слова, которые я сказал, даже когда я еще не знал, что они исходили из самых глубин моей души, которая отчаянно желала соединиться с его собственной.
И в этот момент, когда Рейн находится глубоко во мне, доводя до экстаза, я чувствую себя так, как ощущал в том проклятом шале.
Почитаемым. Любимым.
— Я сейчас кончу, Abhainn, — говорит мне Киран, сдвигая мои бедра так, что с каждым толчком головка его члена трется о крошечную точку внутри, посылая искры вверх по моей спине.
Рейн двигает рукой все сильнее и быстрее. Ощущение его страсти, желания, просто его... переполняет меня, и я не могу удержаться от того, чтобы не выплеснуть свое освобождение. Моя сперма покрывает его руку, но это не мешает Кирану продолжать дрочить мне, пока он не выходит из меня и берет свой член в руку.
Я наблюдаю, как Рейн гладит себя во время оргазма, его сперма покрывает мой пресс и грудь.
А затем, как только Киран истощает себя до последней капли, он падает на предплечья по обе стороны от моей головы. Когда его лоб прижимается к моему, и наш пот смешивается, я снова ощущаю то самое чувство.
Любовь.
Я знаю, что мой разум играет со мной злые шутки.
Потому что Рейн меня не любит.
Он любит мое внимание и мою щедрость. Ему нравятся слова, которые я охотно произношу, искорка надежды, которую я могу дать ему в темноте его прошлого. Ему нравится любовь, которую я дарю ему, удовольствие, которое доставляю.
Он никогда меня не любил.
Но, о боже, как же люблю его я…
— Как бы ужасно это ни звучало, — выдыхает Киран мне в губы, его голос рваный и опустошенный. — В глубине души я знаю, что ты всегда будешь моей слабостью. Черт, Ривер. Я бы оставил весь мир ради тебя. — Он мягко меня целует, прежде чем полностью отстраниться.
И будь Киран проклят за то, что сейчас мне кажется, будто он меня любит.
Потому что. Это... не так.
Он не любит тебя, Ривер.
Рейн садится, глядя на сперму, покрывающую мой живот. Облизывая губы, он кружит двумя пальцами по липкой жидкости, смешивая ее вместе, как делал бы с краской для своих картин.
И я сразу вспоминаю о том холсте, и о том, как я размазал нашу сперму по Кирану. Пометил его и заявил, что он мой, даже если Рейн об этом не догадывался.
Вот только он не хочет быть твоим.
Поднимая руку, Рейн смотрит на сперму, капающую с его пальцев, прежде чем положить средний в рот и высосать его дочиста. Его взгляд вспыхивает, наблюдая за моей реакцией на поступок, который, по моему мнению, он никогда бы не совершил.
А когда Киран заканчивает, он делает еще кое-что. Поднимает ту же руку к моему лицу и проводит указательным пальцем по моей нижней губе. Покрывая ее тонким слоем нашей спермы.
Его взгляд остается прикован ко мне, наблюдая, как я инстинктивно высовываю язык облизывая губу. Киран внимательно следит за моими движениями, пока я не сглатываю, а соленый привкус нашей сущности не разрывает меня надвое.
Мы смотрим вниз, все еще тяжело вздыхая, пока Рейн не открывает рот, чтобы снова заговорить:
— И именно поэтому я знаю, что между нами еще не все кончено, — продолжает он, и что-то похожее на надежду мелькает на его лице.
Мой желудок скручивает, а грудь сжимает.
— Почему?
Я едва шепчу это слово, потому что ужасно боюсь его ответа. Я в ужасе от того, что моя душевная боль только начинается.
Но Рейн просто снова наклоняется ко мне и без возражений скользит языком в мой рот. На вкус он все еще как наше пьянящее освобождение. Вкус переплетается до такой степени, что я снова становлюсь твердым и готовым ко второму раунду.
Наконец, Киран отвечает, после того как отстраняется, в последний раз касаясь языком моего пирсинга.
— Люди одержимы друг другом только тогда, когда что-то между ними остается незавершенным.
Глава 10
КИРАН
Меня будит солнечный свет, льющийся в комнату, и на мгновение я теряю ориентацию, издавая стон и протирая сонные глаза. Ожидая, что окажусь в своей постели, я слегка вздрагиваю, осознав, что нахожусь в чужой квартире. И в чужой постели.
И не один, потому что на моем животе лежит теплая мускулистая рука.
Оглянувшись, я вижу, что Ривер все еще спит, и во сне он выглядит гораздо более умиротворенным, чем, когда я появился у него на пороге.
Прошлой ночью.
Чтоб меня.
Я не собирался появляться здесь без предупреждения, как какой-нибудь секс-вызов. Не собирался заниматься сексом, просто хотел убедиться, что с Ривером все в порядке, после того, как узнал, что он приходил ко мне домой. На самом деле, упасть в постель с Ривером — последнее, что должно было произойти прошлой ночью.
Но это произошло.
И у меня не было сил сожалеть об этом. Даже в те моменты, когда я чувствовал каждую унцию его боли и эмоционального смятения, как свои собственные. Зная, что Ривер борется со мной, с нами, на каждом шагу, потому что я вселяю в него сомнения.
И все же быть с ним, даже если это разрывает нас обоих на части всеми немыслимыми способами, лучше, чем альтернатива. Боже, прошлая ночь была одной из немногих ночей после шале, когда я спал без своих проклятых кошмаров.
Простой факт заключается в том, что… Ривер мне нужен. Не думаю, что с этого момента в моей жизни наступит момент, когда это будет не так. Я просто гребаный идиот, что не понял этого раньше.
Осторожно приподняв его руку, я выскальзываю из-под него и снова влезаю в нижнее белье, отчаянно нуждаясь в кофе, хотя все, чего я действительно хочу — крепче прижать его к себе и никогда не отпускать.
Пробираясь на кухню, я оглядываю его квартиру, рассеянно потирая запястье, там, где на моей коже чернилами написано его имя, и осматриваю окружающую меня катастрофу, которая так не соответствует Риверу. Совершенно, учитывая, в какой чистоте он содержал свою комнату в шале. Это у меня всегда был вечный бардак.
Неприятно сознавать, что я играю не последнюю роль в изменениях Ривера.
Поднимая свою одежду с пола у двери, я быстро одеваюсь, ожидая, пока сварится кофе, но окружающий бардак не дает мне спокойно сесть. Осторожно, чтобы не наделать слишком много шума и не разбудить Ривера, я складываю пивные бутылки и коробки из-под пиццы в мусорное ведро, а затем собираю его одежду и бросаю ее в корзину, стоящую в углу возле дивана.
Как только комната выглядит немного менее похожей на катастрофу, я принимаюсь рыться в его холодильнике, надеясь, что там может быть что-нибудь на завтрак. Я не очень хорошо готовлю, но легко могу приготовить омлет.
Вот только в холодильнике у Ривера лишь пиво. То есть он совершенно пуст.
Мой желудок ноет от того, что с Ривером что-то серьезно не так, потому что он не может так жить, учитывая каким был в шале.
Возможно, Ривер был прав. Может, ты его совсем не знаешь.
Выбросив эту мысль из головы, потому что отказываюсь в это верить, я снова сосредотачиваюсь на кофе, как только слышу, как скрипит дверь в его спальню. Наполнив две кружки кофе, я оборачиваюсь и вижу Ривера в проеме коридора. Он одет лишь в пару баскетбольных шорт, которые низко висят на бедрах и при этом адски дразнят. Я замечаю сонный взгляд Ривера, когда он проводит рукой по своим непослушным волосам.
— Доброе утро, — говорю я и ставлю кружку на стойку, пододвигая ее к нему.
Ривер щурится, протирая сонные глаза, прежде чем взять кофе и сделать глоток. Мой взгляд фиксируется на том, как он облизывает губы, прежде чем сделать глоток горькой жидкости, а затем на том, как движется его кадык, когда он сглатывает. Отсюда заметен легкий засос, который я оставил у Ривера на шее, и который вызывает у меня улыбку.