Ромэн проводит двумя пальцами от ключиц Ривера до пупка, погружается в неглубокую впадинку, а затем ведет руку ниже.
И тут я слышу, как из меня вырывается рычание, когда Ромэн подбирается к краю джинсов Ривера. В ту секунду, когда пальцы касаются края его трусов, я вижу все через гребаный красный цвет.
— Я просто осматриваю товар, из-за которого ты сейчас в ярости. Ну, знаешь, той, которую ты явно пытаешься подавить, — говорит Ромэн с улыбкой в голосе. С трудом отведя взгляд от его руки на Ривере, и глядя на его ухмылку я еще больше злюсь.
— Зачем тебе беспокоиться, если ты так уверен, что конкурентов нет? — Я огрызаюсь, ухмыляясь, борясь со своим гневом.
Не устраивай сцену. Не надо. Не надо. Блядь. Не теряй самообладания.
Облизывая губы, я усмехаюсь Ромэну с легкостью, которую не ощущаю, пока он трогает то, что принадлежит мне.
— Сомневаешься в себе, Ро?
Однако Ромэн лишь сильнее ухмыляется.
— Вовсе нет, — смеется он, прижимая ладонь к животу Ривера, пальцами снова дразня пояс его трусов.
— Просто скажи мне, что тебе нравится в нем больше всего? Да, его тело практически идеально, — говорит Ромэн мне, наклоняясь и проводя губами по горлу Ривера, и отстраняется. Оглянувшись на меня, он скользит рукой вверх и кладет ее на левую грудь Рива. — Или это его сердце? Может быть, его ум? Скажи мне, что захватило тебя в плен, Рейн?
Все сказанное. Черт возьми, все.
— Кто сказал, что я вообще хочу его? Потому что я не хочу, — прорычал я, слова на вкус горчили. Как ложь, которой они и являются.
Ромэн забавно вздергивает бровь.
— Что я говорил, что не надо вешать мне лапшу на уши? — Это не чушь, это гребаная правда. — Ты хочешь его гораздо больше, чем девушку в Портленде.
Волосы у меня встали дыбом, когда я осознал эти слова и их смысл. Я уверен, что на моем лице написано выражение чистого ужаса, он тоже это знает.
Тяжело дыша, и я стискиваю зубы, но, черт возьми, он меня раскусил.
— Все верно. Я был там той ночью, Рейн. В клубе в Портленде. В туалете, пока ты трахал ту распутную блондинку, которая едва могла стоять. — Он ухмыляется, обводя пальцем сосок Ривера. — Я смотрел, как ты трахал ее у стены. Со страдальческим лицом, и я видел, что тебе это не нравилось. Ты пытался убедить себя, что это то, чего ты хочешь, в то время как на самом деле... ты не можешь изменить себя. Неважно, сколько кисок ты трахнешь.
Усмехнувшись, я пригвоздил его взглядом.
— Откуда ты там, блядь, взялся, Ро?
Он качает головой и смотрит в глаза дезориентированного Ривера, его рубашка расстегнута достаточно, чтобы увидеть татуировки на его ребрах. Ромэн проводит по ним, прослеживая буквы, которые я едва могу прочитать со своего места напротив них.
Но я знаю, что там написано. Я запомнил каждый сантиметр его тела своими руками, губами и языком.
Ривер откидывает голову в сторону, с остекленевшими глазами смотрит на меня, едва понимая, что происходит вокруг него или с ним, и я не понимаю, что с ним происходит.
Что ты сделал с моим Ривером?
Он облизывает губы, и его взгляд опускаются, когда Ромэн продолжает дразняще водить пальцами по оголенной коже. Прессу, груди, шее. Запускает палец в третий раз за пояс его трусов, и я почти теряю рассудок, когда до моих ушей доносится слабый стон Ривера.
— Детка.
Прозвучало как придушенный шепот, он открывает глаза в тот момент, когда произносит это. Фокусируется на мне, и в них появляется небольшое узнавание, хотя и незначительное. Возможно он не полностью осознает или контролирует ситуацию, я знаю, что он понимает, что я здесь.
Я здесь, Abhainn.
Но что разрывает мою душу на части, пока продолжаю бороться с собой, так это секунда, когда выражение его лица смягчается. Затем он делает немыслимое: поворачивается к Ромэну, и мучительно медленно целует его.
Мне кажется, что зубы у меня вот-вот треснут от того, как сильно я стиснул челюсти, когда их губы смыкаются, и все логичные доводы не устраивать сцену вылетают в чертово окно. Единственная мысль как сирена ревет в моем мозгу, — мой, мой, мой, мой.
И никто, блядь, не тронет то, что принадлежит мне.
Я уже поднимаюсь на ноги, чтобы оторвать их друг от друга, когда кто-то другой делает это за меня.
— Что, блядь, здесь происходит? — раздается глубокий рык.
Я вместе с Ромэном переключаю внимание на дверной проем, где вижу обоих близнецов Бенсон, смотрящих на нас кинжальными взглядами с другого конца комнаты. В этот момент я понимаю, что Ривер поднял голову от спинки дивана. Его губы припухли, а глаза полны вожделения, когда он смотрит на меня.
Он облизывает губы и смотрит на нас с Ромэном с растерянностью на лице. Затем он снова произносит это слово. Детка.
И тут я понимаю... он думает, что это я его целовал. Мои руки блуждают по его телу.
Но это не я.
И я теряю контроль.
— Оставь его в покое, Ромэн, — прорычал я, устремив взгляд на своего лучшего друга.
Он приподнимает уголки рта в ухмылке.
— А я-то думал, что ты захочешь присоединиться к нам, — говорит он, глядя на Ривера. Ромэн проводит большим пальцем по нижней губе Рива, а я в ужасе продолжаю наблюдать за происходящим.
Но Ромэн снова наклоняется, глядя мне в глаза, и я вырываюсь из паралича, хватаю его за запястье и отдергиваю руку.
— Хватит, — шиплю я, но меня останавливает сильная хватка на плече, которая оттаскивает и от Ромэна, и от Ривера.
— Тебе, блядь, мало? — рычит Эллиот мне в лицо, гнев исходит от него волнами, достаточно сильными, чтобы утянуть меня под воду.
Я потрясенно моргаю.
— Я просто пытаюсь удержать его от...
— Ошибки? — заканчивает Эллиот, буравя меня голубыми глазами. Он усмехается и ехидно смотрит на меня. — Забавно, что ты хочешь присматривать за ним сейчас, когда ты - самая большая ошибка, в его жизни.
Ай.
Я кусаю губы и закрываю глаза, позволяя ожогу от этого слова впитаться. Потому что я заслужил это.
Если я сомневался, говорил ли он о нас со своими друзьями, то теперь все стало понятно. Ненависть и презрение, с которыми они на меня смотрят, сказали достаточно.
Они все знают.
— Все убирайтесь к чертовой матери, — кричит Дрю, заставляя многих посмотреть в нашу сторону. Всех, кто осмеливается смотреть мне в глаза, я одариваю хмурым взглядом. Комната, в которой уже давно воцарилась тишина, за исключением музыки, звучащей из системы наверху и просачивающейся в подвал, словно смыкается вокруг меня, поскольку все люди глазеют на меня.
С рычанием слова вырываются из меня, с примесью яда.
— Он что, блядь, неясно сказал?
Они начинают быстро двигаться, поднимаясь по лестнице так быстро, как только могут, не спотыкаясь и не вызывая эффект домино на обратном пути.
Когда последний человек уходит, и остаются только Ривер, Ромэн и близнецы, я качаю головой и смотрю на Эллиота, который все еще держит мою руку в тисках.
— Э…
— Ты не имеешь никакого гребаного права, — продолжает он, отпуская меня, чтобы толкнуть в грудь по направлению к лестнице. — Мне плевать, через какой ад ты прошел в детстве. Это отстой, и я сочувствую тебе, но это не дает тебе права обращаться с людьми как с дерьмом.
— Эл... — пытаюсь я снова, но он снова пихает меня, на этот раз я зацепился за одну из лестниц.
— Не утруждайся, Грейди. Мы не хотим слышать ни одного твоего слова, — шипит Дрю, стаскивая Ромэна с дивана и подтаскивая к нам. Ромэн не сопротивляется, только улыбается с большим удовлетворением.