Афанасий Михайлов пустил впереди себя Рыжика. И бойцовый кот прокладывал дорогу для казака по трупам врагов. Здоровенный тигр, обученный бою, ловко уворачивался от неприятельских дубин и топоров. Прыгая на врагов, он вцеплялся в горло, рвал плоть острыми когтями передних лап и выпускал кишки противникам, вспарывая их животы когтями лап задних. При этом он свирепо рычал. Страшен был зверюга, и его деяния на поле боя воодушевили оленеводов, которые ринулись в бой следом за Афанасием и его котом, который больше походил на тигра, чем на кота.
Если правый фланг решительно наступал на врагов, то дела на левом фланге у ополчения не выглядели столь же блестящими. Деревенские жители не могли обеспечить такого же натиска, который организовал Афанасий Михайлов, действуя совместно со своим боевым котярой. Да и командовал крестьянскими пехотинцами толстый и неповоротливый сын мельника Ярослав Куроедов, который когда-то, лет двадцать назад, служил десятником в пограничной страже, но с тех пор ни разу не брал в руки оружие. Оттого, наверное, и командовал он нерешительно, отчего атака на фланге быстро выдохлась, превратившись в ближний бой с неприятелем, напоминающий свалку, не сулящую лихих прорывов.
Впрочем, в рукопашной деревенская пехота выдержала первый натиск. Некоторые погибли под ударами дубин муданов и топоров гнобов, но никто из крестьянских ополченцев не разбежался, ударяя в ответ саблями и топорами, да коля неприятеля копьями и вилами. Высоких муданов поддевали остриями снизу, вонзая наконечники копий и вил им в животы, да подрубая топорами и саблями ноги. А вот с гнобами такая тактика не срабатывала. Наоборот, они применяли ее по отношению к людям, очень точно попадая своими топорами на длинных топорищах по ногам крестьянам. Причем, хорошо наточенные тяжелые гнобские топоры легко прорубали и длинные кольчуги, и кольчужные штаны ополченцев. И вскоре немало деревенских мужчин повалились в окровавленный серый снег обезноженными.
Если на правом фланге оленеводы одерживали верх, тесня неприятеля, то на левом успеха не наблюдалось. Наоборот, деревенские пехотинцы пятились под вражеским натиском к берегу замерзшей речки перед частоколом. Остатки кавалерии в центре выходили из боя. Поняв с опозданием, что снег, выпавший на поле во время последнего снегопада, слишком глубок для атаки кавалерии, воевода Еремей отводил уцелевших коней обратно к воротам засеки, пока оленеводы атаковали.
Несколько лошадей и их всадников остались лежать на окровавленном снегу, но большинство все-таки сумели выбраться из самой свалки. Сам воевода и несколько умелых казаков, примкнувших к нему справа и слева, сдержали неприятеля, не дав развить первоначальный успех, а атака справа отряда оленеводов под предводительством Афанасия Михайлова и его кота принесла успех. Фланг темных рухнул. Убив всех муданов на своем пути, оленеводы прорвались в тыл к неприятелю. И твари, рубившиеся с деревенской пехотой, вскоре оказались в окружении. А, окружив, с оставшимися муданами и гнобами быстро разделались.
Деревенские уже обрадовались победе, начав выносить с поля боя раненых и убитых, когда от леса показалась новая волна атаки. На этот раз тварей наступало в сторону Дружковки чуть ли не вдвое больше. Атакующие снова двигались молча, но неумолимо, словно бы некто невидимый заставлял их повторить атаку на деревню, закончившуюся для передового отряда тьмы погибелью. И все опять повторилось. Снова рвал врагов боевой тигр, снова оленеводы кололи врагов копьями и стреляли в них из луков почти в упор, снова сошлись в рукопашную с тварями тьмы крестьяне, и снова кровь лилась на снег из ран. И потом за этой волной последовала уже третья волна атакующих.
Люди отразили и этот натиск. Но, крестьяне устали. Устали и оленеводы. Многие ополченцы и кочевники, оставшиеся в строю, были ранены. У воеводы Еремея левая рука повисла плетью, у Афанасия Михайлова из-под помятого от вражеского удара шлема по лицу текла кровь, а пехотный командир Ярослав Куроедов пал в бою. Даже бойцовый кот Рыжик весь выглядел израненным и уже не выказывал былой прыти, когда началась четвертая волна вражеской атаки.
Воевода принял решение отходить с поля и биться перед главными деревенскими воротами, где ополченцев поддержат стрелами лучники с частокола. Женщины, стоявшие с луками на частоколе, видя, что ополчение отступает, начали кричать Алевтине, спокойно наблюдавшей за ходом сражения со сторожевой вышки у самых ворот, над которой трепетало на ветру знамя с белой стрелой по центру:
— Ты сестра Возмездия или кто? Почему не помогаешь нашим мужьям сражаться? Почему не применяешь против тьмы свою волошбу?
Она отвечала деревенским женщинам совершенно спокойно:
— Все к сроку. Как только он настанет, то применю все, что смогу, будьте уверены.
— И когда же твой срок настанет? Когда всех наших мужей, братьев и отцов уже перебьют эти твари? Может, ты медлишь, потому что боишься? — кричали крестьянки.
Она ответила с достоинством:
— Я сохраняю себя в состоянии равновесия, потому что выжидаю, когда подойдут те, кто управляет атаками темных, чтобы сразиться с ними. И скоро вы сами все увидите. Обещаю, что смогу, я для вас сделаю. Но, что суждено, то произойдет. Не сомневайтесь во мне. Я, как и любая сестра Возмездия, приносила клятву Господу и готова идти на смерть ради жизни. Своими сомнениями вы только подпитываете тьму.
Если с самого раннего утра погода в окрестностях Дружковки стояла ясная, а в небе сияло зимнее холодное солнце, то чем дольше длилось сражение, тем больше небо заволакивали облака, а затем и ледяной ветер вновь начал налетать порывами. Вскоре солнце полностью скрылось за темными тучами, и на поле брани легла тень. Тут следом за очередной волной атаки темных тварей и показались на фоне леса рогатые мороки. Издалека они фигурами напоминали людей, одетых в серое. Но, людьми не были.
Несмотря на весь страх, который исходил от мороков даже на большом расстоянии, Петя старался внимательно рассмотреть их. Он заметил, что эти одноглазые твари ростом очень высокие, выше не только людей, но и муданов. Больше всего они напоминали огромных летучих мышей с козлиными рогами на головах. А те одеяния, что Петя сначала принял за серые пальто, подобные тем, в которых часто ходили холопы, оказались совсем не одеждой, а собственными крыльями тварей, в которые они и кутались, согреваясь на морозе. Понятно было и почему мороки передвигаются настолько быстро. Полноценно летать они, похоже, не умели, но, пользуясь крыльями, могли совершать почти мгновенные перемещения, вроде очень длинных прыжков без разгона, прямо с места.
Как только мороки появились на краю поля боя, муданы и гнобы снова пошли вперед. И действовали даже быстрее и слаженней, чем при прошлых попытках атак на Дружковку. Похоже, все они этих мороков боялись, хотя никакого оружия у рогатых Петя не заметил. Вот только, когда какой-нибудь из рогатых поворачивал свой желтый глаз в сторону Пети, сердце у него замирало от страха, отчего паренек впадал в оцепенение и не мог пускать стрелы во врагов из своего лука. Взгляд мороков сковывал волю.
Другие тоже боялись. Напуганные женщины голосили, а некоторые их дети подросткового возраста, стоящие плечом к плечу со своими матерями в обороне частокола, даже начинали рыдать, выпуская из рук оружие. От этого поддержка залпами стрел с частокола деревенским мужчинам, которые бились из последних сил, не давая неприятелю прорваться к воротам, уменьшалась, и враги придвигались все ближе. Тут и настал срок для атаки сестер Возмездия. Алевтина и ее боевые медведи вместе с укротительницами вступили в бой.